Тигр и Дракон (СИ)

— Как и все мужчины, служащие во дворце, он евнух.

Шэрхан громко сглотнул.

— Все мужчины?

— Кроме конкубинов и стражников — все. Слуги, повара, садовники, музыканты. Все. А господин Вэй, как глава императорского гарема, в первую очередь.

Многое прояснилось. В том числе, желание старикашечки тыкать палкой своей нефритовой куда ни попадя. Компенсирует, стало быть. Даже жалко его теперь. Как же можно было так провиниться?

— За что его?

Йиньйинь поглядел с удивлением.

— Ни за что, он сам себя. Только так можно на службу во дворец устроиться, вот он и… — Йиньйинь рубанул воздух ребром ладони и кликнул языком. — Так положено.

Шэрхан застонал. Это уж ни в какие ворота не лезло. Извращенцы. Все как один.

Шаркающие шаги за дверью заставили Йиньйиня отпрянуть. Он сел по другую сторону столика, склонил голову. Шэрхан, обнаружив, что всё ещё голый, отправился к куче своих пожитков в углу, на поиски тёплых подштанников с начёсом и попугаями.

Когда двери открылись, в комнату вошёл слуга с подносом, на котором теснились тарелки и кружки, всё дымилось и пахло. Наконец-то. Чаю в желудке было однозначно одиноко.

Однако следом явился не запылился главный охраняющий ложе, и аппетит скис. Зашёл старикашечка Вэй важно, стал Шэрхана по-хозяйски оглядывать.

— Что-то не больно ты хромаешь. Без должного усердия, поди, под сыном дракона вчера прогибался.

Подштанники дрогнули в руках. Подбоченился Шэрхан:

— А ты пойди-ка проверь, может это твой сын дракона после вчерашнего хромает.

Ох как тут всех залихорадило. Старикашечка Вэй покраснел и раздулся, как прыщ на носу. Йиньйинь вскрикнул и руками уши закрыл. Ничего не поняв, Клякса и Линялый на всякий случай к двери отпрянули и головы склонили. Слуга, на пересравшихся господ наглядевшись, вместе с подносом на пол так и бухнулся.

Вэй не сразу слова нашёл.

— Как смеешь ты, червь недостойный, шутками своими грязными на честь сына дракона посягать? — загремел он наконец. — Двадцать плетей за дерзость!

Спина у Шэрхана заволновалась. Но чувство справедливости победило.

— А что, если император, то уж и в зад нельзя? — возмутился он. — А если нравится?

— Замолчи, замолчи, — взмолился Йиньйинь, чуть не плача.

Вэй задохнулся:

— Стража!

Ну, высекли его, понятное дело. Прямо в комнате на лавке голым и разложили. Так до подштанников и не добрался.

Оказалось, и не надо.

— Вот, одевайся, — сказал Вэй брезгливо, когда Шэрхан, покряхтывая, с лавки слез. — Свою одежонку можешь забыть. В таком сраме конкубину не положено.

Кинул Шэрхану в ноги тряпье. Синее, красное, белое. Ночнушки какие-то.

— А если не буду?

Щурясь гнусно, старикашечка из кармана палку зелёную показал. Вот и молодец. Запомнил Шэрхан, где она у него хранится. Улыбнулся широко, по-дружески.

— Сколько ни тыкай этой штукой в меня, свой не прирастет.

Скрипнул Вэй зубами. И дверями хлопнул.

Только тогда Йиньйинь голову поднял. В глазах парня был страх, а губы улыбались.

— И вправду Тигр.

Шэрхан с грустью поглядел на кучку одежды под ногами. Тигр, а разгуливать в платьях придётся.

Под руководством Йиньйиня напялил все по очереди — курту нижнюю белую, штаны тёплые под неё — гляди-ка, есть-таки штаны — а сверху в платье закутался. Платье было просторное, из тяжёлого атласа, зверьём расшитое, с воротником-стойкой и разрезами вдоль бедер. И курта, и платье надевались не через голову, а цеплялись завязками по бокам. Под грудью Йиньйинь повязал ему широкий пояс. Прилагались также бусы и шапочка. Но шапочка с бритой головы скатывалась, а бусы Шэрхан пригрозил старикашке Вэю в зад запихать, так что от него отстали.

Как только туалет был закончен, приступили к еде. Пока слуга на столик перед ними тарелки выставлял, Йиньйинь тараторил:

— Вот суп с курицей, лапша со свининой, дим сум с бараниной, пирожки с акульим мясом, змея с грибным соусом…

С каждым новым блюдом желудок Шэрхана приходил в большее отчаяние.

— Ты сразу скажи, — прервал он, предчувствуя новую подлянку, — без мяса что-нибудь есть?

— Почему без мяса?

— Ну вот, а говорил, купцам нашим прислуживал. Не едим же мы мяса.

— Как не едите? А купцы всё ели, и курицу, и свинину.

— И корову? — ахнул Шэрхан. — Вот предатели. За портал, значит, шмыг, и все, амнистия вам на грехи смертные? И пили, небось? — По Йиньйиневым чистым глазам все и так ясно было. Разозлился Шэрхан. Ударил кулаком по столику так, что тарелки звякнули и еда подпрыгнула. Клякса и Линялый испуганно захлопали глазами. Шэрхан им зачем-то пальцем пригрозил. — Да только я так быстро не продаюсь. Что тут без мяса?

Йиньйинь растерянно пошарил по столу глазами.

— Рис.

Тяжело вздохнув, Шэрхан придвинул поближе чашку. Рис был белый и не пах ничем. К пальцам лип. На вкус был как курта. Даже соли пожалели. Если бы кто посмел такое в джагорратском дворце подавать — этим рисом до конца жизни в тюрьме бы давился.

Йиньйинь покашлял, и Шэрхан поднял глаза. Смотрели на него с осуждением. Все трое. Даже четверо — слуга и тот морщился.

— Теперь чего?