Тигр и Дракон (СИ)

Той же компанией его с лавки на ноги поставили и по коридору тёмному повели. Прикрыться не дали. Шли долго, но ни души по дороге не встретили. Джагорратский дворец в это время кишел бы людьми. А тут — как в склепе. Только лампады на стенах нервно трепещут.

— Как светлейший зайдёт, становись на колени и девять раз лбом в пол стучи, уважение показывая, — завещал старикашка. — В глаза императору смотреть не смей. Пока не спросят, рот не открывай. Обращайся великий сын дракона, понял? Ослушаешься — вмиг на дыбу угодишь…

Шэрхан слушал вполуха. В последние минуты перед пыткой сам с собой на сделку шёл. Решил: «Если припрёт — отсосу. Но зад не подставлю». Лучше на дыбу.

В комнату его завели богатую. Ковры мягкие, мебель резная, по стенам змеи летающие намалеваны. Кровать под пологом. Широченная, тварь. Но к ней не погнали. Заставили на ковёр посреди комнаты сесть и наказали ждать. Ушли и дверь за собой закрыли.

Поначалу от каждого шороха Шэрхан напрягался, а потом надоело. Да и мороз снова пробрал. Свежебритому затылку особенно доставалось. Холодный потолок вдавливал голову в позвоночник, драконы со стен враждебно склабились, ковер под задом щетинился грубыми волосками. Одеяло на кровати манило теплом, но попахивало западней, так что Шэрхан зов его сладостный игнорировал. Долго просидел, зубами стуча, пока боком не почуял несмелое тепло — в дальнем углу примостился глиняный горшок с тлеющими углями. Как подарку заветному Шэрхан ему обрадовался. Придвинул, разве что задом внутрь не забравшись. А как чуток отогрелся, решил время зря не тратить. Сел, ноги скрестив, спину выпрямив, запястья на колени сложив. Глаза закрыл и на дыхании своем сконцентрировался.

Вдох-выдох. Омммммм…

Синяки от ударов молнии жгло. Вот ведь, зловредный дедуля. Ну ничего, Шэрхан ему еще член на нос намотает, не рад будет, что…

Не туда мысли ушли. Вдох-выдох. Оммммм…

Холод все-таки собачий. Недолго и зад отморозить. Видел там в обозе одни подштанники, с начесом. И тёплые, и красивые, сама матушка попугаев вышивала…

Да что ж такое. Вдох-выдох. Оммммм.

Не похвалил бы его сейчас учитель Шрираман. Опять бы сказал, что не старается Шэрхан мысли свои от бренности очистить, не может духовную природу свою принять. Никогда ему так третий глаз не открыть. Шэрхан вздохнул тяжко и спину саднящую потрогал. Куда уж там. В этом гадюшнике два зрячих-то сохранить бы.

Дверь скрипнула. Кулаки сами собой сжались.

Да только зря. В щелку проскользнула крошечная женщина. Набелена была словно кукла, замотана что твоя мумия, а на голове — башня с торчащими гребнями и нитками камней. На Шэрхана не взглянув, она просеменила в дальний угол комнаты и села на пол у низкого столика, где уже были приготовлены бумага, банка с чернилами и красная кисточка. Место было стратегическое. И кровать, и ковёр, на котором расселся Шэрхан, были ей отлично видны.

— Госпожа, — обратился Шэрхан, собираясь поинтересоваться, не ошиблась ли она комнатой, но дверь заскрипела снова.

И тут сомневаться не приходилось: вошёл император.

3

Император вошёл — и на мгновение на пороге застыл, по Шэрхану взглядом мазнув.

Шэрхан даже ухмыльнулся. Да уж, вид его сейчас к страсти не сильно располагал. Череп бритый в порезах, спина исполосована, губа разбита. Синяки, молнией оставленные, пожелтели и теперь гордо отсвечивали на тёмной коже. Красавец. Было даже интересно. Неужто встанет?

В гробовой тишине раздалось глухое буханье. Это кукла намалеванная лоб свой об пол отбивала. Ровно девять раз. Громко, со старанием. Так и до сотрясения недалеко. Шэрхан же с места не сдвинулся. Шею как замкнуло.

После первой секунды замешательства лицо императора стало выражать эмоций не больше, чем драконы цветастые, на робе его золотой вышитые. Статуей ледяной внутрь зашёл. Шагами длинными, неспешными приблизился и стал дугу вокруг ковра описывать, колким взглядом, холодным, как сосульки на крыше дворца, Шэрхана изучая. От этого взгляда захотелось поежиться, но Шэрхан сдержался. Только яйца скукожились и член предательски в кусты залез.

Пару кругов намотав, император остановился. Губы поджал.

— Говорили, выдающейся силой мужской Тигр отличается. Врали.

Говорил хорошо, с акцентом небольшим совсем, как будто чуть шепелявил. Получалось почти нежно, и Шэрхан даже не обиделся.

— Холодно тут у тебя, как у асура в заднице. В носу уже свербит, завтра, небось, все лёгкие выхаркаю.

Глазами чёрными император сверкнул и ничего не сказал на это, только к кровати на возвышение ступил. Двое слуг подскочили, стали бережно из кокона золотого его разворачивать. Как ни пытался Шэрхан ровно дышать, а сердце все одно в груди громыхало. Шорох снимаемой одежды звучал сейчас страшнее воя асурских боевых труб.

Когда на теле императорском кроме курты белой в пол ничего не осталось, слуги сняли цацки глупые, корону заменяющие, волосы чёрные распустили и бесшумно растворились.

Шэрхан плечи расправил. Ну давай, нелюдь, что ты там удумал?