Тигр и Дракон (СИ)

Стражник выпучил на Шэрхана глаза и нашаренное на полу оружие наставил. Те, верхние, тоже ржать перестали.

— Эй, ты кто?

— Веди меня внутрь, — сказал Шэрхан угрюмо. Со всем этим пора было разобраться.

Внутри гарнизон был ещё в большем запустении: пол завален листьями и заляпан птичьими кляксами, в бойницах сушатся подштанники, смотровая башня превратилась в жаровню. Смотрел на это все Шэрхан с укором, пока вокруг него, с криками, руганью и разбирательствами, собирались около пяти десятков любопытных и расхлябанных вояк. Встали гурьбой, как на рынке, разглядывая Шэрхана, словно дети невиданную зверушку. Это-то как раз не удивительно: вроде и свой, а побледнела слегка кожа без солнца, усы — мелочь постыдная, доспех чужой.

— Да ты кто?

— Братцы, да это же… Тигр.

— Тигр?

— Как есть Тигр.

— Премудрый Шу…

Глупо-детское выражение на лицах сменилось на стыд и даже страх. Толпа зашевелилась, зашаркала, стала сама собой в пятирядный строй формироваться. Да такой строй, змеистый. Ну хоть места свои еще не позабыли. Осмотрел Шэрхан вояк грозно, взгляд на каждой мелочи задерживая — на каждом пятне грязи на форменном шервани, на каждом дырявом носке, на каждом поясе без сабли, на фляжках, спрятанных за спиной, на хлебных крошках в бородах. Трое без тюрбанов. Парочка явно спросонья. Один вообще в исподнем в струну сейчас вытягивался.

Раздолбаи. Но свои ведь, родные. Вон, усы фонтаном из-под носа стреляют, кожа тёмная, глаза огромные огнём горят. Красавцами смотрелись. Любого бы сейчас в постель взял. Не любиться, а так, тепло отжать.

— Да как же вы разгильдяйство такое допустили? — гаркнул Шэрхан сурово, хоть сердце требовало немедленно каждого обнять да в щеки расцеловать.

Замялись солдатики, под голос его просели, пол заплеванный конфузливо разглядывать стали.

— Да ты не гневайся, пресветлый, не сразу признали тебя… безусого, — отозвался смельчак из глубины.

— А вы что, солдаты Джагоррата и восхвалители премудрого Шу только перед принцами? А без пригляда и честь свою воинскую, и заветы священные забываете? — обвел глазами стыднеющий строй и сплюнул. — Срам. Мясо ведь жрете. Мясо!

— Да барашек, он сам сдох, пресветлый, — встрял тот же отмазывальщик из задних рядов. — А зажарили мы его не себе — Дришив вон у нас из мугхов, ему можно.

— Дришив — это который?

Во втором строю поднялась рука. Кожей парень был потемней, лицом пошире, на голове и вправду синий тюрбан с пером. Хоть про это не соврали.

— А то, что спите на посту? Что фляжки свои сосете? На это тоже оправдание есть?

— Да ведь не происходит тут ничего, пресветлый, — сказал соседний храбрец. — Портал же рядом. Тихо, как в склепе.

Шэрхан сжал кулаки.

— Тихо? — процедил гневно. — Как в склепе? — махнул на свой доспех, все еще кровью заляпанный. — А я, по-вашему, из Тян-Цзы с фейерверками да почестями вырвался? Да если бы не было со мной священного кольца и не пришли бы мне на помощь ванары, вас бы сотня солдат сине-латных на том вон вертеле уже давно жарила бы. — Поглядел в расширившиеся от удивления глаза и рявкнул: — Где генерал Синг?

Строй заметно замялся.

— Лихорадка забрала, — сказал солдатик в первом ряду.

Лихорадка? Быка такого? И показалось, или и правда дольше нужного молчали, прежде чем ответить?

Да ну, забрался Яо в голову. Видится теперь в каждом раздолбае предательство. Эти же просто перепугались. Выглядят опечаленными, глаза вон прячут. А лихорадка скидок на размер не делает. Да и не мальчик уже Синг был, ещё деду служил.

— Кто тогда сейчас главный?

Замолчали солдаты, в конец строя глаза кося.

— Ну я, — выступил вперед мужик. Шагнул нагло, стоял недисциплинно, глядел глазами своими красивыми с вызовом.

— Звание?

— Капитан.

— Вот ты и будешь передо мной ответ держать, капитан. Вызови мне распорядителя своего, что за снабжение тут отвечает, и повара.

— Тут я, пресветлый, — отозвались сбоку. Молодой паренёк шагнул несмело, кружку протягивая. — Выпьешь с дороги?

Во рту аж вспыхнуло все. Но Шэрхан с решительным «позже» его отстранил. Еще раз на строй зыркнул:

— Отстегивайте свои сабли.

Вскинулись солдатики, глянули с недоверием. Не имел, значит, ещё должного веса. Отрастайте, усы, скорее отрастайте. Или это доспех чужой да вид потрёпанный репутацию сбивали? Или… конкубинство?

Выпятил Шэрхан грудь, самый убийственный императорский взгляд воспроизводя:

— Отстегивайте, я сказал. Сабли ваши — честь воинская, а в подштанниках драных да шервани заляпанных чести нет. Отстегивайте!

Сработало. Насупились солдатики. Брякнули сабли оземь.

Шэрхан заговорил теплее:

— Знаю, скука здесь. Знаю, голодно. Знаю, соблазнов запортальных много. Да только долг ваш перед махараджей и Джагорратом выше голода, выше лени, выше страхов и личных планов и даже собственной чести выше. Мне ли не знать.

Постоял. Ну, кто ещё посмеет конкубинство ему припомнить?

Никто не шелохнулся. Ну и отлично.