Тигровый, черный, золотой

Илюшин успел отскочить за кресло. А вот Павел Андреевич не успел. Снаряд сбил его с ног: Любовь Петровна пронеслась по комнате и вцепилась натурщице в волосы.

– Лахудра! – бушевала Любовь Петровна, колотя Машеньку о рифленую поверхность стеклянной двери. Эта экзекуция вызывала у Илюшина на редкость неуместное воспоминание о стирке белья на реке, когда бабушка возила простыней по ребристой доске. – Змеища!.. В чужом дому… Мужика чужого… У-у-у, морда бесстыжая, лапы загребущие!

Павел Андреевич, покачиваясь, поднялся и кинулся на помощь юной возлюбленной. Но Любовь Петровна, к восхищению Илюшина, не отрываясь от свершения возмездия, метко лягнула мужа в живот. Художник кулем осел на чемодан.

– Люба, – потрясенно воззвал он. – Люба, мы же интеллигентные люди… Что ты творишь, опомнись!

– …драную! …приволочь! …жену! …не встретить!

– Пусти! Пусти! – верещала Машенька. Две лапшевидные ноги беспомощно брыкались из-под рубашки.

Илюшин раздумывал, стоит ли ему вмешиваться. Попасть под горячую руку Любови Петровны он не хотел, однако интерлюдия затягивалась, а он не получил ответа на свой вопрос. Но пока он взвешивал, с какой стороны подойти к оскорбленной супруге, фарс перешел в драму. Павел Андреевич попытался встать, пошатнулся и схватился за грудь. Лицо его посерело, на лбу выступил пот.

«Ч-ч-черт!» – выругался Илюшин.

Он перемахнул через кресло и кинулся к скрючившемуся на полу художнику. Положил его так, чтобы спиной тот опирался на чемодан, и рванул ворот его рубашки. Пуговицы поскакали по полу.

– Подозрение на инфаркт, мужчина, шестьдесят лет! – быстро сказал он в телефонную трубку и продиктовал адрес.

Встал, настежь распахнул окно. В комнату ворвался холодный осенний воздух. Макар проверил пульс на сонной артерии. Жилка под его пальцами билась как сумасшедшая. Павел Андреевич тихо простонал и обмяк.

Любовь Петровна обернулась, разобрав, что за спиной происходит что-то неправильное. Воспользовавшись этим, натурщица вырвалась, без единого звука метнулась в коридор и исчезла в недрах ульяшинской квартиры.

Спустя некоторое время щелкнул замок, хлопнула входная дверь, и быстрые девичьи шаги простучали на лестничной клетке.

Илюшин этого уже не слышал. Он считал про себя в такт нажатиям: «Десять… двенадцать… пятнадцать…».

* * *

Илюшин подумывал зайти в кафе: отпиться зеленым чаем, прийти в себя. Но ноги сами понесли его в подъезд, и Макар ввалился в квартиру, чувствуя себя таким уставшим, словно сердечной реанимации подвергался он сам.

Тут же зазвонил телефон.

– Ты где? – спросил Сергей.

– Был у Ульяшина… – Макар в кроссовках прошлепал в спальню и упал на кровать. – Его при мне увезли в больницу. Инфаркт.

– Да иди ты… – не поверил Бабкин.

– Серьезно.

В телефоне помолчали. Наконец Сергей мрачно сказал:

– А я тебя предупреждал: завязывай со своими фокусами. Перекидываешься, как оборотень. У кого угодно сердце прихватит…

– Жена его набросилась на любовницу, – устало сказал Макар. – Я ни при чем. Трепала бедную девицу, как курицу, только пух и перья летели.

– Нимфу Машеньку? – изумился Сергей.

– Ее самую. Теперь девица удрала. Ульяшин в реанимации, и неизвестно, когда придет в себя. Увозили его в бессознательном состоянии. Самое обидное: я его почти разговорил.

– Что он успел сказать?

– Ничего. Я уверен только в одном: он знает, кто замешан в краже. Но пользы от моего знания…

– Ну, Ульяшин рано или поздно выздоровеет, – утешил Сергей после паузы.

– Или помрет, – отозвался Макар.

Глава 13

Лидия Даниловна Белых напоминала лепесток, что вот-вот оторвется и упадет. Бесцветная, почти прозрачная. Склеротические щечки как слабый румянец на яблоневом цвету. Увядающая седина.

Она была последней, кто видел Петра Тарасевича живым.

– Я пришла к нему в семь вечера, – дребезжащим голоском излагала старушка, – это несомненно, поскольку я до половины седьмого находилась в гостях у своей доброй подруги, Вали Иконниковой… Здесь около получаса ходу. Для вас, молодой человек, минут десять, а мне как раз получаса хватает, чтобы дойти, тихо-о-о-нечко!

Илюшин едва уговорил Лидию Белых на встречу. К частному детективу старушка отнеслась с подозрением. Долго рассматривала документы, держа дверь на цепочке, затем велела приблизить лицо. «Без этого не пущу!» Что поделать – Илюшин послушно придвинул голову, словно в окошечко кассы. Не удивился бы, если б ему брызнули в физиономию из газового баллончика.

Раздался щелчок, потом тихая возня. Наконец старушка удовлетворенно сообщила:

– Ну вот, молодой человек, ваша фотография – у моей подруги. Я вас сфотографировала и отправила ей по «Ватсапу». Если со мной что-нибудь случится – вас возьмут по этому портрэту.

– Замечательно придумано, – одобрил Макар. – Это ваша идея, Лидия Даниловна?

Звякнула цепь, дверь приоткрылась.

– Моя. У Вали, между прочим, есть свой Инстаграм. – Последнее слово она все-таки выговорила не совсем уверенно. – Здесь вчера побывали ваши коллеги. Вы могли бы поговорить с ними.

– С вами намного интереснее, – подольстился Макар.

Старушка благосклонно кивнула через плечо, приняв комплимент как должное.