Тигровый перевал

   -- Эй, Макрушин-н! -- сложив ладони рупором, что есть мочи крикнул Иван. -- Хана-а тебе-е... Далеко не уйдёшь, тайга большая, не скоро кончится, -- уже тише, осипшим от крика голосом, сказал егерь.

   Ещё засветло он побеспокоился о ночлеге. Наскрёб в расщелину сухих листьев и зарылся в них, подложив под голову рюкзак. В такой берлоге было душно, но зато тепло и безопасно. В полночь егерь проснулся от леденящего душу крика. А может, это ему показалось спросонья? Вокруг стояла тишина. Слышно было, как шеборшит мышка. "Наверно, приснилось", - подумал Гончарук, впадая в глубокий сон. Он вылез из укрытия с первыми лучами солнца, весело заигравшими на капельках росы.

   Осматривая сверху ущелье, Гончарук резал хлеб и сало, не спеша ел, обдумывая план действий. Если Макрушин выбрался на плато, следы его непременно обнаружатся в долине, на мягкой земле. А если взял в темноте правее? Там отвесная скала...

   Перекусив, Иван спустился по северному пологому склону, обошел низом Гнилую балку, но нигде следов Макрушина не обнаружил.

   Неужто всё ещё сидит на плато? -- недоумевал егерь, осторожно, шаг за шагом поднимаясь к вершине. К полудню он достиг утёса и подполз к обрывистому краю. Не без опаски глянул вниз и в ужасе отшатнулся. На россыпи камней он увидел бездыханное тело Макрушина. Спустившись вниз, Иван некоторое время в раздумье взирал на погибшего Макрушина. Из кармана разодранной телогрейки поблескивал воронёной сталью пистолет...

   "Надо же! -- внутренне содрогнулся Иван. -- С такой головокружительной высоты свалился в темноте".

   Он уже не испытывал к нему ненависти, которую вытеснило недоумение: зачем жил человек? Во имя чего погиб?

   К исходу дня Иван добрался до лесовозной дороги, к которой так торопился Макрушин. Остановил попутную машину и поехал в райотдел милиции.

   Только нынче весной Иван Гончарук наткнулся на высохшее русло. Берёзка по-прежнему стояла, выдержав половодье, но теперь оделась в нежно-зелёный наряд из мелких листочков. Иван ласково погладил её по ветке, за которую зацепился нож бандита. После недолгих поисков он разыскал его и положил в рюкзак.

   -- Так вот откуда у тебя этот нож, Мефодьевич! -- воскликнул я, когда мы приехали этим летом в тайгу для заготовки сена косулям. -- Следователь Петров рассказал мне о твоих приключениях.

   -- Ну что ж, рассказал, так рассказал, -- безразличным тоном ответил егерь, налаживая косу. -- Кстати, ты говорил, что нож тебе нравится...

   Иван отстегнул нож от пояса и подал мне.

   -- Дарю как сувенир. Бери, не стесняйся. -- Имей в виду -- ножны я сам сделал...

   Я поблагодарил товарища за подарок, но странное дело! Узнав историю ножа с берестяной рукояткой, я уже не испытывал радости, что обладаю им. На охоту я этот нож не беру. Так и лежит клинок в моем письменном столе. Напоминая о жизни и смерти, о добре и зле.

Утро в кедровом лесу

   Вот уж в самом деле не знаешь, где и что тебя ожидает! Прихожу домой, открываю дверь и вижу: прямо передо мной на полу три медвежонка ползают. Маленькие, каждый с рукавицу овчинную. И всё жмутся друг к другу, урчат недовольно. Я так и ахнул: откуда в моей городской квартире этакое чудо взялось? Взял одного на руки, погладил по мягкой шёрстке, а он и затих, уткнулся мордочкой в полушубок и глаза -- пуговки закрыл. Совсем как щенок, которого только что от мамки отняли. Наверно, принял медвежонок полушубок за лохматый бок медведицы, потому что стал губами причмокивать и всё норовил зарыться в шерсть поглубже.

   -- Не видишь, дитё есть хочет. Те двое поужинали, а этому ещё не досталось, -- отняла у меня жена медвежонка. И соску, натянутую на бутылёк, в рот ему сунула. Медвежонок соску схватил, лапами передними бутылочку зажал, словно боялся, что отнимут. А двое других медвежат под кровать забились, прижались друг к другу. Тот, что был на руках жены, перестал сосать и жалобно заскулил: "э-э, э-э...". Низкий гнусавый голосок его напоминал стон больного старика.

   -- Ещё просит, -- отбирая у медвежонка пустой бутылёк, сказала Людмила. -- Нельзя больше, Мишутка, -- ласково потрепала она лохматого малыша. И радостно улыбнулась:

   -- Кашку варю им манную, кипячёным молоком разбавляю. Пьют, только дай...

   -- Объясни мне, наконец, где ты их взяла? -- не выдержал я.

   -- Хорошенькие, не правда ли? -- продолжала она испытывать моё терпение. И собрав всех троих зверят, уложила их на подстилку в корзину.

   -- Вот эта самая бойкая - Машка. А этот сердитый увалень - Мишка, -- по очереди подносила жена то одного, то другого медвежонка.

   -- Самую маленькую я назвала Мушкой. Но не смотри, что меньше всех - зато обжора и ещё обгонит всех в росте, вот увидишь.

   -- Ты хочешь сказать, что они надолго заняли эту комнату?

   Людмила в ответ лишь счастливо посмотрела на меня.

   -- Послушай, не в "Дарах тайги", в конце концов, ты купила их?

   -- Нет, не в "Дарах", -- рассмеялась она, унося корзину с медвежатами в дальний угол. -- Гончарук сегодня принёс, просил присмотреть, -- ответила Людмила, укрывая медвежат шерстяным платком. -- Вечером обещал заехать...