Тигры и земляника

«Не привязываться к собственному освобождению, к этим отрадным далям и неведомым странам птицы, которая взмывает все выше и выше, чтобы все больше и больше видеть под собою…» – писал Ницше.

Машина трогается с места. Мы выезжаем на улицу Ершова.

Я говорю:

– Нам не суд страшен, Алекс. Бояться нужно другого.

Он смотрит на меня потерянным взглядом.

«Нужно уметь сохранять себя – сильнейшее испытание независимости», – писал Ницше.

Через день нас приглашают к ворам. Вежливо и спокойно.

Виргус

Три акта с финалом

Привет, дружище, как дела? У меня все о`кей, или, как говорит одна юная особа, все чики-пуки! Коврижкой особу кличут. Кстати, это выражение использует еще одна молодая леди, но про нее особый разговор. Как-нибудь в другой раз. Хотя…

А, ладно, расскажу.

В общем, как получилось… Я… Ну, как сказать-то… (Ботан, не ржать только, не ржать!) Короче, нравится мне девчонка одна. Молодая, лет на пятнадцать меня моложе. Красивая – жуть! Я таких, дружище, еще не видел, хотя, как ты уже знаешь, повидал многое, с кем только в жизни не встречался, и столько девок успел…

Ладно, отвлекся. Девчонку звать Эльзой, она в театральной парикмахерской работает (кстати, я говорил, дружище, что в театре оперы и балета работаю? Ну, в общем, теперь знай – я второй кларнет в оркестре оперного театра. Не хала-бала, между прочим)…

Ну так вот, Эльза у нас в парикмахерской трудится – прически там, парики для артистов в порядок приводит (а ты не знал, дружище, что в театре парикмахерская есть? О, чего только у нас нет – и пошивочный цех свой, и сапожная мастерская, и столярные-плотницкие, где декорации изготавливают. В общем, театр – это целый город. Куча этажей, и не только вверх, но и вниз. А глубоко в подвалах потайные ходы, ну, типа катакомб. И тянутся они под землей через весь город, даже под Казанкой, и до самого Кремля…

Ну ладно, ладно, про катакомбы соврал. Богатая фантазия, что поделаешь. Ботан, смайл поставь, ага?) :)

Короче, пока я с семьей жил, просто засматривался на Эльзу, ну, любовался издалека. Даже не разговаривал ни разу. Вообще-то я парень без комплексов, с кем хочешь могу контакт наладить. Любую могу уболтать, было бы время да желание, ну, потому что без настроения в этом деле никак, вот, помню, однажды сидим мы ребятами, бухаем…

Так, что-то меня сегодня заносит.

Смотрел, говорю, на девчонку, но клинья не подбивал. А после Нового Года, когда из дома ушел… Руки-то развязаны, уже можно. Ну и подкатил как-то к Эльзе после дневной репетиции. У служебного выхода дело было. «Привет, – говорю. – Чем занимаешься сегодня вечером?»

Как она меня отшила, дружище, надо видеть! Сперва, коза такая, секунд двадцать оглядывала с ног до головы. А я перед ней как школьник, даже челюсть задрожала от волнения. Это ж надо так девкой увлечься. Потом на ее лице появляется ехидная улыбочка, и она нежным голосочком вопрошает: «Вы, кажется, в нашем театре работаете?»

Я чуть не рухнул тут же. Каждый день в коридорах встречаемся, иногда по нескольку раз (ну, когда я специально мимо парикмахерской фланирую)! Я говорю, мол, ты чего? Конечно, я здесь уже сто лет! А она опять пробежалась по мне взглядом (мне, дружище, впервые в жизни стало неудобно за свою двухдневную щетину). И говорит, этак с сожалением: «Сто лет? Да, это видно…» Развернулась и к выходу. Каблучки цокают, попка туда-сюда крутится, смотреть невозможно. Сразу обильное слюноотделение.

Сочное что-то

Снится тигру в пампасах.

Дергает лапой.

(Вообще-то в этой хайку тигр у меня дергает не лапой, а кое-чем другим, но, щадя эстетический вкус лучшей половины человечества… Короче, дружище, вдруг ты девка? Тебя это может шокировать. Заменю слово, пусть будет «лапой»).

Ну так вот… Пока я стою с отвисшей челюстью, хлопок по плечу. Оборачиваюсь – Гера, друган мой. Ну, вместе пиво пьем иногда. Контрабасист. «Нет, Виргус, – говорит Герыч, – эта девка не для тебя. Смотри, какой на ней прикид. Сапоги одни тысяч семьдесят стоят».

Я в сапогах не больно-то разбираюсь, дружище, но вижу – да, красивые сапоги. А на улицу с Геркой вышли, смотрим – эти элегантные сапожки втягиваются внутрь иномарки. Не менее элегантной. Дверца хлопнула, и укатила моя киска с каким-то лысым хреном.

«Спонсор, – говорит Гера, сделав значительное лицо. – Богатенький Буратино. Ладно, старик, не парься, пойдем лучше по кружке дернем»…

(Ботан, ты все знаешь, может, и в сапогах разбираешься? Ну скажи мне, ради бога, как могут бахилы семьдесят штук стоить?! В голове не умещается).

Кстати, дружище, я Ботану эту кошечку показывал. Мы по Баумана шли, а Эльза навстречу. Я другана локтем пихаю – смотри, мол, вон телка, о которой я тебе все уши прожужжал. Угадай, дружище, что Ботан ответил? Ну, как ее оценил?