Тигры у нас не водятся

В глубоких озерах или в тех, где есть прибой, прудовики никогда не поднимаются на поверхность для дыхания. В прибойной зоне это было бы для них губительно — прибой разбил бы о камни их нежные раковинки или вовсе выбросил из воды, так и бывает после бури в малых озерах; когда множество прудовиков вместе с донными растениями оказываются на берегу.

У другого нашего моллюска — катушки — органы дыхания еще интереснее. У нее значительно больше полость легкого и у края мантии есть складка кожи, которая действует как жабра. Так что катушка одновременно дышит и легким, и жаброй и может гораздо реже выходить на поверхность для наполнения легкого свежим воздухом. В холодную осеннюю погоду катушка тоже перестает выходить на поверхность. Можно видеть, как она лежит на дне с большим пузырем легочного воздуха у отверстия раковины. В этот пузырь из окружающей воды поступает кислород. Когда воздух в нем насытится кислородом, катушка втягивает пузырь внутрь раковины.

Прудовик зимой хоть и медленно, но ползает, а катушка зарывается на дне в ил и впадает в настоящий зимний сон. Сердце ее в это время вместо обычных 25–30 раз бьется 3–4 раза в минуту.

„0ЛГ0Й-Х0РХ0Й“

Очень давно уже, лет пятнадцать назад, когда я только начинал в Доме пионеров работу с ребятами в краеведческом кружке, они часто рассказывали мне о таинственном огромном существе: пиявке не пиявке, червяке не червяке, змее не змее, которая будто бы встречается иногда в наших речках и озерах. Описать его как следует они не могли, потому что все боялись к нему прикоснуться.

Я считал себя знатоком местной фауны и флоры, однако никак не мог догадаться, о каком животном идет речь. Несколько лет загадка оставалась неразгаданной. В наш музей поступали разные экспонаты, собранные в экскурсиях и походах, но все рассказчики хором отвергали и миног, и червей-волосатиков, и крупных ложноконских пиявок…

«Нет, не то животное; которое мы видели, не такое. Оно больше, толще, страшнее…»

И вот совершенно случайно я это животное встретил. В мелкой воде небольшого озерка тихо покачивался в воде толстый зеленоватосерый шнур сантиметров 35–40 длиной и толщиной в руку. Осторожно, чтобы не спугнуть, я присел и стал пристальнее всматриваться в странное существо. Не было заметно ни головы, ни конечностей. Внутри его просвечивали ряды каких-то черных точек, хвостовым концом оно обвивало подводную ветку ивы. Я долго ломал голову и не мог вспомнить ничего, что хоть сколько-нибудь походило на него. Единственное, что пришло мне на ум — описание таинственного червя олгоя-хорхоя из пустынь Монголии, убивающего всех приближающихся к нему разрядом электрического тока… Поэтому я все-таки долго колебался— тронуть мне эту странную «колбасу» или не стоит?

Решился. Толкнул ее прутиком. «Зверь» нисколько не испугался— качнулся и упруго возвратился на место. Я толкнул сильней — то же самое. Взял побольше палочку. Подцепил, рванул к себе. Но «колбаса» мягко соскользнула и возвратилась в прежнее положение. Ну и ну! И тут я заметил, что этих существ много — три, пять, восемь… По всему пространству мелководья раскинулись эти прицепившиеся к подводным предметам «колбасы». Преодолев последние остатки осторожности, я схватил рукой и… ощутив слизистую поверхность шнура, все понял. Это было вовсе не животное, а икра сибирского тритона! До сих пор мне еще никогда не приходилось ее видеть, а только читать описания. Вот какие случаются встречи даже в обыкновенном озерке…

ЗАКОВАННЫЕ В ПАНЦИРЬ

Была у меня и еще одна интересная встреча — с забавными водными животными — щитнями.

Когда-то ракообразные были владыками всей Земли. В древних морях ползали и плавали двух- трехметровые исполинские щитни, закованные в прочный хитиновый панцирь, вооруженные не только мощными клешнями, но еще и острым ядовитым шипом на конце тела, как у скорпиона. Их иногда так и называли — рако-скорпионы.

Шли века, господство одних животных сменялось господством других. Вымерли многие исполины, а карлики дожили до наших дней. Правда, в морях и океанах еще и сейчас нередки довольно крупные раки и крабы. Так, в наших дальневосточных морях живет гигантский японский краб с длиной туловища до 60 сантиметров. Расстояние между растянутыми клешнями у него достигает трех метров! Старые раки-омары вырастают до 70 сантиметров. Крупные ракообразные живут долго. Омар — до 50 лет, камчатский краб — до 30, обыкновенный речной рак — до 20 лет.

Речные раки есть и в наших таежных реках, хотя и не так часто их можно встретить. В некоторых реках есть и рачки-бокоплавы, водяные ослики. И вот в одной канаве у болота, заросшего осокой и мхом, мне удалось встретить удивительнейших ракообразных — щитней.