Тихая гавань

Обычно суровый и высокомерный отец Анжея стушевался и отошел в сторону, прижался к стене и затравленно посмотрел на остальных. Никто не стал на него бросаться с кулаками, но во взгляде многих задержанных светилась радость, что полицай обязательно получит по заслугам, пусть не от их рук, пусть от рук своих хозяев, но будет наказан. Косматкин не разделял их торжества: да — он предатель и кровосос, но возмездие получалось каким-то неправильным, дарованным свысока. Даже сейчас никто не посмел притронуться к нему.

Примерно через час караульные немцы начали по одному выводить задержанных. Кто-то начал читать молитву, но Косматкин одернул его:

- Не на расстрел повели, на допрос.

- А тебе, сволочи большевистской, слова Божьи не нравятся? - огрызнулся молившийся, и Косматкин пожал плечами.

- Мне все равно, просто не надо наводить панику.

- Вот жаль, что тебя раньше не пристрелили, в этот раз, дай Господи, не пропустят немцы такой возможности.

Косматкин улыбнулся, хотя ничего веселого не услышал. В этот раз иного исхода он не ждал, но решил не показывать своего страха, который все же начинал овладевать им. Собутыльник Анжея, звали его вроде Владислав, который смеялся над отцом, толкнул молившегося в бок:

- Ты русского не трогай. Правильно он говорит — нечего слюни разводить. И смерти ему желать не по-христиански. Вон, - он показал на отца Анжея, - его лучше кусай. Гнида! Сын-то , похоже, не его был. Терпеть измывательств не стал, а эта гнида немцам служит.

Косматкин ничего не сказал, хотя был принципиально не согласен: все они, жители города, служат немцам. Даже самим фактом несопротивления помогают Рейху воевать дальше. Но вступать в спор в таком месте и в такое время не захотел.

Сначала вытащили отца Анжея, а минут через пять и его. Кабинет для допроса находился в конце коридора и оказался небольшой комнаткой, в которой кроме двух стульев не было никакой мебели. Присесть Косматкину не предложили, а внутри осталось два полицая из поляков. Едва он переступил порог, как получил мощный удар в солнечное сплетение, от которого перехватило дыхание и потемнело в глазах. Если бы его не поддержал полицай, то он бы точно рухнул на пол:

- Потише, а то скопытится, и лейтенанту допрашивать некого будет. И он тогда огорчится. Немцы и так злые.

- Да я слегка его приложил, - голос ударившего звучал бодро и весело.

- Знаю я твое «слегка».

- Сажай его на стул, подготовим к разговору.

Косматкина швырнули на стул, и «подготовка» продолжилась.

- Ты мне, сука, не бреши, что не подговаривал. Напарничек-то твой недалекого ума, а ты его подговорил на убийство немецкого господина. Ты же большевик, вы все немцев ненавидите.

- Я ничего ему подобного не говорил, - полицай занес руку для очередного удара, но в этот момент открылась дверь, и в кабинет вошли Барт и Доброжельский. Стало тесновато. Полицаи вытянулись по струнке. Лейтенант пристально посмотрел на Косматкина, и тот отметил, что немец сжимает губы, как будто его терзает какая-то боль. Старик встретился взглядом со Станиславом, но тот сделал вид, что не знает его. Наверное, это было единственно верное поведение. Барт начал говорить, а Доброжельский переводить.

- Это вы приказали своему коллеге напасть на гражданина Рейха?

- Нет, - Косматкин замотал головой.

- Вы знали о его намерениях? Он что-то говорил про убийство?

- Не знал. Мы с ним на такие темы не общались, - соврал Косматкин, и тут избивавший его полицай подал голос:

- Да, брешет он, гнида краснопузая!

Барт поморщился и выразительно посмотрел на перебившего. Доброжельский монотонно перевел:

- Герр лейтенант просит не вмешиваться, иначе ты окажешься на месте старика.

Полицай затараторил:

- Простите, лейтенант, простите. Я все понял. Молчу.

- Когда вчера вы в последний раз видели своего коллегу?

- Перед концом рабочего дня, - тут Косматкину не надо было ничего придумывать.

- Он говорил, куда направится?

- Да. В пивную. Я сказал ему, чтобы он шел домой, а он не послушал, видно.

- Итак, резюмируя: вы не инициировали убийство, ничего о нем не знали и попрощались в конце рабочего дня?

- Все именно так и было.

- И вы не обсуждали прошедшую казнь, пока грузили тела?

Косматкин вспомнил ссору с парковым уборщиком:

- Ну, почему же. Обсуждали. Анжей был недоволен этим, хм, событием.

- Это недовольство выражалось в обещании убить немецкого гражданина?

- Нет. Он высказывал его в общих чертах.

- То есть у вас не было и тени сомнения, что он не решится на такой опрометчивый шаг?

- Не было, - Косматкин действительно и предположить не мог, что его сопливый коллега попробует зарезать гостя из столицы.

- Понятно, - Барт сел на стул напротив старика:- Кто мог его заставить или попросить убивать нашего гражданина?

«Совесть» - чуть не высказался Косматкин, но произнес:

- Не могу ответить на данный вопрос. Самогон и пиво его заставили.

- Алкоголь, - Барт сморщился, и Косматкин вспомнил его прозвище: «хромой святоша».

- Ясно, - лейтенант вплотную подошел к Косматкину . - Ты ведь все врешь, старик?

- Нет, пан офицер.

- Вы таскали трупы и решили отомстить.