Тихая гавань

Она стояла над ним и, сжимая свое оружие в руке, наблюдала, как из пробитой груди понемногу выплескивается кровь. Постельное белье уже не спасти. Крови не будет много, она это знала. На лице неудавшегося любовника застыло выражение крайнего удивления и паники. Рука от удара ныла, однажды она так ее даже вывернула, но наловчилась вкладывать в удар вес своего тела, при этом всегда удачно попадая между ребер. Она аккуратно вытерла свое копье — меч о простыню и положила на столик. Сама села рядом с трупом, но так, чтобы стекавшая кровь не запачкала платье. Взяла его за руку, уже мертвую и ощутила, как внутри нее разливается теплое чувство удовлетворения. По телу пробежала мелкая дрожь, а от удовольствия дыхание стало прерывистым. Бедра инстинктивно сомкнулись, так как между ними стало очень влажно. Прикусила нижнюю губу, так как всегда стыдилась этого ощущения в такие моменты. Но не винила себя за него: Господь свидетель, что она хотела ласки и нежной страсти, а не животной грубости. А она тоже человек из плоти и крови, а плоть требует удовлетворения. Конечно, она предпочла бы менее шокирующий путь к удовольствию, но так уж получилось. Первый раз, когда она испытала оргазм после убийства, это показалось ей диким, страшным и безнравственным, но потом она проанализировала свои чувства и пришла к выводу, что это маленькая и приятная награда за ее разочарования. И почему все ее мужчины такие бесчувственные животные? Или дело в ней? Но она делала все, как нужно, и ему нравилось. И потом, немногие женщины вообще считали оральные ласки допустимыми, чему она всегда безмерно удивлялась: тело человека может приносить столько удовольствия, что глупо ограничивать страсть пуританскими предрассудками. Неужели легкая заминка с ремнем, так разозлила его, что он откинул маску нежного любовника, и начал превращаться в ведомое похотью животное. Она не допустила такого превращения. И в этом ей помог ее волшебный меч-защитник, охранное копье. Она называла этот металлический прут с рукояткой из искусственного каучука по-разному, но именно он помогал ей оберегать себя от грубости и насилия.

Она взяла стоявшую на подоконнике бутылку вина и положила в сумку: негоже пропадать напитку. Подошла к зеркалу, висевшему на стене возле двери, поправила сбившееся на талии платье, потом наклонилась к ведру с чистой водой, чуть теплой, так как она грела ее несколько часов назад и сполоснула ладони. В скудном свете от свечей следов крови она не увидела: ну, ничего, дома тщательно обмоется.

Затем она вернулась к кровати и брезгливо дернула носом: запах смерти ей не нравился совершенно, но дело уже было сделано. Она подвинула подсвечник ближе к кровати и сняла с обнаженной груди мужчины и рук несколько своих волос, потом платком стерла с уголка его губ след от губной помады. Она старалась не оставлять следов: если ее поймают, то вряд ли станут вникать в объяснения, что она вовсе не хотела такого поворота событий, а всего лишь искала человека, который бы смог одарить ее не только животной похотью, но лаской и нежностью. У нее когда-то был такой человек, но он покинул этот мир навсегда, а все ее поиски хоть кого-то похожего практически всегда приводили к такому финалу.

Она застегнула рубашку мужчины и еще раз внимательно посмотрела на него: все же он был очень хорош в этой форме, так безукоризненно сидевшей на спортивном теле. С сожалением она подумала о том, что в очередной раз внешность и красивые манеры при знакомстве скрывали под собой похотливое животное.

Она понимала, что идущая война тоже не способствовала проявлению нежных чувств, многие люди, не только солдаты, черствели душой, жили инстинктами, но она все-таки надеялась повстречать человека, которого можно было назвать своим.

Она собрала несколько своих волос в спутанный комочек и положила в карман платья. Раздался глухой стук — из кармана брюк мужчины вывалился кожаный бумажник. Она даже не стала его открывать: деньги за любовь нужны шлюхам, а она не шлюха, она просто девушка в поиске любви.

Оставалось выполнить последнее действие, которое ей сильно претило, но без которого не обойтись. Из своей матерчатой сумки она достала небольшие маникюрные ножницы, тяжело вздохнула и, обойдя вокруг кровати, склонилась над его головой.

В каком-то детективном романе, еще до войны и до ее поисков, она прочитала, как сыщики вычисляли убийц по глазам убитых: в них оставался портрет убийцы. Правда или выдумка она не знала, спросить было не у кого, поэтому она решила не рисковать. В первый раз, когда она вырезала глаза, то орудовала кухонным ножом — сильно перепачкалась, возилась долго, ее два раза стошнило от отвращения, но потом она стала использовать свои маникюрные ножницы, с помощью которых эта неприятная операция занимала всего несколько секунд.