Тихая моя родина

Третий, Алексей Артамонов — кузнец. Против него свидетельствовали: «Его подковы только 2–3 дня держатся. Он говорит: «Нечего жалеть колхозные лошадей, их отобрали бесплатно. Пусть подохнут все колхозные лошади». «Колхоз «Заветы Ильича» дал вызубить Артамонову 30 штук серпов. Он сделал, а колхозникам не выдавал в течение месяца». Вот и всё, что было поставлено в вину этому «участнику контрреволюционной организации». В обвинительном заключение написано: «Вредительская ковка, задержал подготовку 30 серпов», Выражение «вредительская ковка» звучит комично, но следователь не боялся показаться смешным, потому что от общения с ним никому не было смешно. Кстати, в 40-м году один из земляков вспоминал про Артамонова: «Работал он хорошо, зарабатывал трудодней больше, чем любой рядовой колхозник». Похоже, егопросто оклеветали.

Только один из свидетелей называет их группой, и то не приводит ни одного факта совместных действий. И следователь, «разоблачивший контрреволюционную группу», даже не пытался доказать существование группы. Видимо, эти мужики, каждый сам по себе просто болтали лишнее, а, может быть, и болтовню им приписали. Все они тройкой НКВД 11 октября 1937 года, как участники группы, проводившей антисоветскую агитацию и вредительство в колхозе, осуждены были на 10 лет каждый. Их объединяет по крайней мepe то, что в прошлом все они — зажиточные крестьяне. Как же попал в эту компанию отец Василий Кулаков?

***

«Изъято при обыске у Кулакова: паспорт, евангелие, два креста серебряных, письма, фотографии», Что и говорить — полный антисоветский набор. Кулаков, и в лучшие времена державший лишь одну коровенку, работая садовником, личного хозяйства не имел вовсе. Что нужно было 64-летнему старику с исковерканной судьбой? Разве что память о прошлом, которую конфисковали при обыске. В колхозе он ни когда не состоял и вредительством, естественно, заниматься не мог. Он и по возрасту заметно отличался от тех, с кем шел на сей раз по одному делу. Как бы не относился Кулаков к советской власти, к колхозам, ни к какой организации он, конечно, не принадлежал.

Просто время от времени говорил то, что думал. Нет, он не любил болтать. Но у него иногда вырывались, видимо, фразы, которые приписывают ему свидетели: «Вы Бога забыли, Он вас за то и наказывает. Если бы вы меньше думали о колхозах, а больше молились, то не голодали бы, как сейчас». «Если бы не было колхозов, вы жили бы лучше, ни кто бы вас насильно на работу не выгонял». Да, он вполне мог это говорить.

Верить ли тому, что он агитировал в церковные праздники на работу не выходить? Но он не был агитатором по самому своему складу. Он ни кого ни в чем не стал бы убеждать. Он мог разве что проворчать: «Нехристи, что вы делаете, в Пасху работать пошли». И вот за это ему дали 10 лет.

Людей в последние годы вольной жизни Кулаков вообще сторонился, старался избегать общения с ними. Что творилось в душе у этого старика не знал никто. Вот что, к примеру, вспоминали о нем в 40-м году те, кто вместе с ним работал в детском доме: «Кулаков был очень замкнут, я не видела, чтобы он с кем-нибудь разговаривал», «Работал Кулаков хорошо. Был очень замкнут, не знаю, чтобы с кем-нибудь имел близкое знакомство. Агитации против колхоза от него не слышал».

E.B. Кулакова, его дочь, написала заявление с просьбой о помиловании отца: «Отец был, сколько я знаю, честным человеком, хорошо относился к работе и позорным вредительством никогда не занимался. Революции он не понял и был от неё далек, по впоследствии часто говорил, что советская власть сделала для народа много хорошего. Старику 67 лет, ему и так не много жить, в заключении третий год».

Заявление было рассмотрено, и 18 октября 1940 года наложена резолюция: «Решение тройки НКВД по Северной области от 11.10.37 оставить в силе».

Василий Филатарович Кулаков, конечно не вернулся оттуда, куда попал. Но то, что в 1937 году он пошёл по одному делу с колхозниками, пусть не надолго, но спасло ему жизнь. Если бы его взяли тогда вместе с другими священниками, пусть даже и бывшими, расстреляли бы вне всякого сомнения.

II Души обезглавленных

…Убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя… И увидел я души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его.

Откровение Иоанна Богослова.

Отцу Константину Турундаевскому, который проходил вместе с отцом Василием Кулаковым по первому делу, дали, напомним, самый большой срок из всех участников «контрреволюционной организации», которая была создана фантазией следователя в 1930 году — 8 лет концлагеря. Но приговор был смягчен, через несколько лет концлагерь заменили ссылкой, а в декабре 1936 года освободили. Правда, не надолго.

Когда в 1937 году его снова арестовали, на допросе он ответил коротко: «Контрреволюционной деятельности я никогда и нигде не проводил», Однако, среди арестованных вместе с ним, нашлись и более словоохотливые.