Читаем Тихая сказка (СИ) полностью

Локи обернулся на голоса и широкую полосу света, а затем быстро юркнул вслед за Тором. Попытался тихо прикрыть за собой дверь, что естественно у него не вышло.

От довольно яркого света просторной комнаты у него заслезились глаза, но Локи уже начал делать шаг и в итоге споткнулся. Полетел лицом вперёд.

Не прошло с пары секунд, как его осторожно подхватили четыре сильные руки. Затем поставили на пол.

— Довольно интересный экземпляр. Чуть не уклюжий, но это, по-моему, лишь придает ему этакую изюминку и…

Локи ещё не успел протереть глаза и нормально оглядеться, как почувствовал, что Тор аккуратно задвигает его себе за спину. Довольно чётко говорит:

— Не на своё грабли не раскидывай, ясно? Мы здесь по другому поводу, Фан.

— Оу, что ж. Я же не претендую, ты знаешь, но, если что, то мой номерок ещё же у тебя, так что…

— Фандрал! Это — неприкосновенно. Богом клянусь, ещё слово и я тебя ударю, ясно?

Локи, наконец, приноравливается к яркости освещения и осматривается. По стенам стоят стеллажи с футболками и кофтами с принтами незнакомых ему групп, под стеклом витрин нашивки, массивные кольца и различные сережки. Сделав почти что круг вокруг своей оси, омега доходит взглядом до того самого Фандрала и замирает.

Высокий, широкоплечий блондин с ироничной улыбкой и небольшим серебристым колечком в нижней губе. Он смотрит прямо на него, и Локи просто не может не смотреть в ответ.

Пока он думает над тем, что именно таких его папа называл «полноценными фриками, с которыми не нужно никогда-никогда связываться», альфа говорит:

— Я ему похоже понравился… Слышишь, Тор?.. Может все-таки подумаешь над…

— Я сказал тебе заткнуться. Иди лучше и подготовь все. Скорее всего понадобится две дозы разбавленного морфия.

Локи вздрагивает от голоса своего альфы и смаргивает наваждение. Фыркнув, Фандрал уходит в неприметную дверь рядом с прилавком.

— Не пялься на него так явно, иначе он никогда от тебя не отвяжется… — Тор оказывается рядом, внимательно осматривает его с ног до головы и кажется даже принюхивается. Осознав это, омега чуть ли не багровеет от злости. Рычит:

— Хоть одно слово, и я съезжу тебе по лицу, ты понял меня? Даже думать не смей о том, о чем ты уже успел подумать.

Тор фыркает, обнимает его, подходя на шаг ближе, и бормочет негромко:

— И что же… Даже поревновать немного нельзя?..

— Поревновать можно, но вот подозревать меня в чем-либо — это последнее, что ты имеешь право делать. Ясно?..

Локи надуто отворачивается и вдруг замечает стоящего в проходе альфу. Тот ухмыляется, смотря на них, и омега тут же начинает отпихивать Тора. Но тот, поняв, что творится, даже не собирается его отпускать. Тянется за поцелуем.

Локи дергается резче, наступает своему истинному на ногу и, отскочив на безопасное расстояние, грозно говорит:

— Хотите помериться членами? Отлично, но не в моем присутствии. Я пришёл сюда, чтобы проколоть уши, и точка.

Он сжимает челюсти и идёт к двери. Фандрал предусмотрительно уступает ему проход, а затем встречается взглядом с Тором. Одними губами выговаривает:

— Бесподобен.

Тор горделиво вскидывается, усмехается и идёт следом за своим омегой.

Комната, в которую Локи заходит, оказывается обычным медицинским кабинетом. Стены и пол покрыты белой кафельной плиткой, что вычищена до стерильного блеска, а над входом висит лампа для кварцевания. Часть кабинета занимает удобное медицинское кресло, наподобие тех, что есть в кабинетах стоматологов, а другая часть закрыта ширмой, которая обрамляется несколько больничных коек, создавая этакие одиночные кабинки.

Фан помогает ему усесться, а затем собирает его волосы в хвост. Он аккуратно протирает его уши спиртом и, перекидываясь с Тором какими-то новостями и шутками, выставляет ручкой точки на месте проколов. Локи смотрит в зеркало, кивает, просит переставить пару точек на более далекое друг от друга расстояние. В итоге выходит всего восемь проколов: два на мочке одного уха и шесть на мочке другого.

Перед тем как начать, Фандрал в последний спрашивает уверен ли он. И Локи невозмутимо кивает. После второго «выстрела» прокалывающего пистолета, он понимает, почему альфа все же уточнил. После четвёртого попросту вырубается.

Если бы здесь был его папа… Ох, ему пора прекратить равняться на него и заложенные им ценности. Но если бы это было так просто.

Отдаленным уголком сознания Локи понимает, что доверился почти незнакомому альфе и его другу слишком просто, но… Тор вроде как его истинный и… Разве это не показатель?

Прожив всю жизнь где-то рядом с каторгой и кандалами, ему всегда так сильно хотелось верить в сказку и вот… Она пришла к нему. Она разбудила его и не испугалась его демонов.

Так почему бы ему не поверить ей?..

Локи не знал почему, и поэтому поверил. Он знал, что если отключится, Тор его в обиду не даст.

Сколько прошло времени он естественно не имел понятия, но первым ощущением, которое встретило его, было жжение и легкая боль, как раз набирающая обороты. Омега тихо застонал, пытаясь перевернуться на бок и чувствуя, как боль резко простреливает.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Музыка / Прочее / Документальное / Биографии и Мемуары