Тихая вода

И все-таки по этим надписям можно было много узнать о том, кто населял остров последние три столетия. На могильных камнях указывались не только имя и фамилия, но и то, чем занимался человек в жизни. Большинство мужчин были лоцманами или служили в таможне. Нередко их хоронили рядом с женами, и в этих случаях на общем могильном камне имя жены всегда стояло ниже имени мужа.

Многие фамилии были Норе известны. Потомки этих людей до сих пор жили на Сандхамне. Дома передавались из поколения в поколение, иногда даже перевозились по частям с острова на остров и заново возводились на новом месте. Сосны на участке кладбища сразу за пляжем стояли окруженные песчаными холмиками, а почву покрывал слой хвои и шишек. Корни извивались под ногами, образуя причудливые узоры, расходились и переплетались, подобно косой шахматной доске.

Заросли золотого ракитника украшали неприметную могилу старого Авена, бывшего смотрителем маяка на острове Коршё последнее десятилетие девятнадцатого века. О нем говорили как о большом любителе цветов, разбившем на Коршё настоящую оранжерею с пышными розовыми кустами.

Нора проходила между могилами. Она любила кладбищенскую тишину.

В западном углу была мемориальная роща в память тех, кому не досталось отдельной могилы. Мощная цепь ограничивала это место. Рядом с чугунным якорем в песке стояли свежие цветы и несколько свечей. Нора задалась вопросом, кто все это поставил? Какая-нибудь добрая душа, из тех, кто сейчас оплакивает безвременную кончину Кики Берггрен? Или кто-нибудь из местных решил таким образом почтить память пропавшего без вести родственника?

Нора остановилась у ограды семейства Бранд. Здесь лежали все родственники Сигне, ушедшие из жизни с тех пор, как было разбито это кладбище.

Последним на большом камне было начертано имя Хельге Бранда — брата Сигне, умершего от рака в начале девяностых. Нора уже плохо его помнила. Хельге оставил дом и много лет провел на чужбине и в странствиях по морям. А когда вернулся домой, болезнь, позже забравшая его жизнь, уже прочно угнездилась в теле. Сигне ухаживала за братом в доме их детства до самого конца. Она говорила, что сумеет позаботиться о Хельге лучше, чем чужие люди из больницы.

Нора прислонилась головой к памятнику. Как все-таки изменчива и непредсказуема человеческая жизнь. Сегодня ты в море, а завтра уже болен и приговорен к смерти. Хельге Бранд вернулся на родной остров, когда дни его были сочтены. Кики Берггрен умерла, едва успев ступить на землю Сандхамна, а Кристера Берггрена вынесло здесь на берег уже мертвым. И ни он, ни она не знали, вплоть до последних секунд, как мало им осталось.

«А если бы знали? — спросила себя Нора. — Неужели по-другому стали бы ценить жизнь и иначе распорядились бы отпущенным временем?»

В этот момент Норе пришло в голову, что она не готова пойти на компромисс с Хенриком только ради того, чтобы его успокоить. Так легко отмахнуться от ее интересов! Несправедливость снова заполыхала внутри, словно костер, после которого не остается ничего, кроме мертвого пепла. Наконец-то Хенрик обнаружил свое истинное к ней отношение — он просто не воспринимает Нору всерьез.

Погруженная в свои мысли, Нора споткнулась о торчавший из земли корень и чуть не потеряла равновесие. Туман снова сгустился, и Нора почувствовала привкус мельчайших дождевых капель на языке. В этот момент она решила, что школа плавания сегодня состоится. А ведь мальчики так любят поспать с утра, особенно в такую погоду.

Глава 47

Маргит и Томас направились на парковку. Они ехали на Ставнес, чтобы оттуда утренним паромом добраться до Сандхамна. Хотя часы показывали половину десятого, солнце успело превратить салон «Вольво» в подобие финской сауны. Жара волной ударила в лицо, лишь только открыли дверцы.

Томас повернул ключ зажигания и завел мотор. Выруливая с парковки, оглянулся на Маргит:

— Не помнишь, чем занимаются эти люди на Сандхамне? Я хотел посмотреть, но что-то помешало.

— Не помню, но это обязательно нужно выяснить, — ответила Маргит.

Томас выехал на шоссе в сторону Ставнеса. На подъезде к Стрёмма-каналу зазвонил мобильник, и Томас включил микрофон.

Голос Калле заполнил салон автомобиля. У коллеги была новая информация о крысином яде, которым отравили Кики Берггрен.

— Наконец я связался с тем парнем из «Антицимекса», — сказал Калле. — В больнице Худдинге никто так со мной и не поговорил, как я ни приставал. Все ссылались на фармаколога, который в отпуске за границей и, конечно, не отвечает на вызовы.

— Что сказал парень из «Антицимекса»? — перебила Маргит.

— Он очень сомневается в том, что кто-то мог насмерть отравиться варфарином. Говорит, что человек, наевшийся крысиного яда, должен быть или слепым, или одержимым идеей свести счеты с жизнью. Крысиный яд представляет собой довольно крупные гранулы, окрашенные в предупреждающий об опасности зеленый или синий цвет.

Маргит наклонилась к телефону, который стоял в держателе под ветровым стеклом:

— Что он еще говорил?