Тихая вода

Они быстро шагали к Вестерюдду. По дороге Томас сделал крюк, чтобы показать Маргит дом Норы, где жил его крестник.

— Красивые ворота, — похвалила Маргит. — Никогда не видела такого столярного орнамента.

— Их сделал ее дедушка, насколько я помню, — объяснил Томас. — Нора унаследовала дом лет десять тому назад, и эти ворота были здесь всегда.

— Они великолепны, — продолжала восхищаться Маргит. — Здорово, что здесь помнят о старых ремесленных традициях.

— Можем заглянуть к ним, когда управимся, — предложил Томас. — Буду рад повидать Симона, если успеем.

Маргит молча кивнула, и они продолжили путь, погруженные каждый в свои мысли.

Глава 48

Дом Питера Граафа оказался типичной постройкой пятидесятых годов, когда в моду вошла жизнь на природе. Окруженный усыпанным песком двором с детскими качелями и несколькими чахлыми сосенками, он смотрелся бы на своем месте в любой части материковой Швеции.

Две спальни, маленькие окна, кухня и гостиная, желтый деревянный фасад на бетонном фундаменте, вокруг белый штакетник. Маргит вопросительно оглянулась на Томаса, и тот пояснил, что эта часть острова застраивалась после войны. Тогда нарезали эти небольшие участки за пределами того, что называлось «Вилластаден» — «город вилл», — чтобы предоставить жилье переехавшим на Сандхамн лоцманам.

Нынешнему хозяину дома Томас дал на вид лет тридцать пять. Питер Грааф вышел к гостям в джинсах и кепке с эмблемой спортивного клуба. Его тенниска была забрызгана чем-то зеленым, до боли напоминающим свежую краску на постройке в самом углу участка.

Когда Маргит и Томас подходили к дому, Питер Грааф играл в футбол с мальчиком лет трех. На малыше, загорелом, словно пряник, не было ничего, кроме майки. Он радостно хихикал, когда папа намеренно поддавался, пропуская мячи.

Маргит и Томас представились и объяснили, что хотели бы задать несколько вопросов в связи со смертельными случаями, происшедшими на острове за последние несколько недель. Если, конечно, у господина Граафа найдется немного времени поговорить об этом.

Питер Грааф как будто удивился. Полиция уже разговаривала с ним на прошлой неделе, сказал он. Тем не менее оставил мяч и предложил сесть и даже выпить чего-нибудь холодного, и пообещал ничего не утаивать из того, что знает.

Но разговор вышел короткий. Питер Грааф никогда не видел Кики Берггрен. Его вообще не было на острове в те выходные. Он ездил в Смоланд, к родителям жены.

Кузена Кики Берггрен он также никогда не встречал и ничего не знает ни о кузене, ни о кузине, кроме того, что писали в газетах.

Томас задумчиво посмотрел на хозяина дома. Послеполуденное солнце отбрасывало длинные тени, и там, где сидел Питер Грааф, солнца почти не было. Он чуть заметно раскачивался на садовом стуле, который легко пружинил, отвечая малейшим движениям тела. Вокруг был песок, тут и там присыпанный хвоей. Питер Грааф оставлял впечатление честного и доброжелательного человека, искренне недоумевающего, почему полиция вновь решила его побеспокоить.

Долгие годы работы с преступниками научили Томаса не доверять первому впечатлению. Но что-то подсказывало ему, что на этот раз перед ним сидит скорее обычный молодой папа, чем хладнокровный убийца.

— За день до смерти Кики Берггрен интересовалась человеком с именем, очень похожим на ваше. Какие у нее могли быть причины искать встречи с вами?

Питер Грааф выглядел озадаченным. Он наклонил голову и целовал в лоб сына, который пытался взобраться к нему на колени. У загорелого до черноты ребенка были абсолютно белые волосы, что делало его похожим на известного мальчика со спичечного коробка.

— Даже не представляю себе, — мотнул головой Грааф. — Не имею ни малейшего понятия о том, кто она такая и что делала на Сандхамне.

Он виновато улыбнулся.

— Надеюсь, что вы мне поверите, потому что я ничем не могу это доказать. О Кики Берггрен я узнал из газеты, как я уже говорил… — он посмотрел на наручные часы, чтобы уточнить дату, — около десяти дней тому назад, как я думаю.

— То есть вы уверены, что никогда не встречались с ней раньше? — спросил Томас.

— Никогда, насколько мне известно.

— Но вы живете неподалеку от «Дома миссии».

— Это правда, но не я один. А меня здесь не было, когда все это случилось.

— А где вы были накануне Пасхи? Примерно тогда пропал ее кузен, Кристер Берггрен.

— На Оре, — ответил Грааф. — Мы жили во Фьелльгордене и ходили на лыжах.

Он озабоченно посмотрел на Маргит и Томаса.

— Я никогда не контактировал с этими людьми, это точно.

— Вы часто бываете здесь зимой? — спросил Томас.

— Никогда не бываю. В октябре мы запираем дом на замок и возвращаемся в Вальборг. Остаемся здесь только, пока тепло.

Маргит прокашлялась:

— Вы знаете кого-нибудь из «Сюстембулагета»?

— Вроде нет, а что?

Маргит объяснила, что Кристер Берггрен работал там вплоть до самой смерти и что полицию интересует все, что могло бы связывать кузена и кузину с Сандхамном.

— Обычно я бываю там по пятницам, — сказал Питер Грааф, — стою в очереди и каждый раз жалею, что не пришел раньше.

Последнее признание он сопроводил иронической усмешкой.