Тихая война

«Дорогой Миклош, до сих пор я прочитывал по два-три доклада или лекции на различного рода митингах. Два месяца я был очень и очень занят. Успел побывать почти во всех крупных городах. Вырезки моих статей в фотографии занимают целый чемодан. Вот уже две недели, как я разъезжаю по стране, после чего вернусь в Токио. Затем поеду на Тайвань, приглашение я уже получил, а через месяц буду на острове Хоккайдо… Втроем мы написали одну книгу о венгерской революции, которая выйдет из печати на японском языке недели через две.

Дорогой Миклош! Посылаю тебе две вырезки из газет, в которых рассказывается о событиях последних недель, из них ты и узнаешь, чем я тут занимаюсь. Два моих коллеги находятся сейчас на Тайване, откуда отправятся в Манилу…»

В упоминавшихся вырезках, как и в самом письме, речь шла об уже закончившихся или же еще происходивших событиях. А поездки венгерских эмигрантов по различным странам продолжались и после разгрома контрреволюционного мятежа.

Специалисты по ведению психологической войны обращали особое внимание на эмигрантов, входивших во фракцию Имре Надя, и на диссидентов из числа коммунистов. Разумеется, ни политики с их буржуазными взглядами, ни писатели, ни артисты не могли в идейном плане солидаризироваться с итальянскими и французскими коммунистами. А как известно, расчленить сильную партию можно только с помощью идеологической борьбы и диверсий. Вот почему империалисты искали и, найдя, использовали для этой цели подходящих людей. Искусно используя трагические события в Венгрии, они с помощью средств массовой информации и хорошо подобранных агитаторов из числа высокообразованных людей проводили клеветническую кампанию против Советского Союза и стран социалистического лагеря.

Венгерские эмигранты из числа «коммунистов» настраивали известных деятелей культуры против нас.

Такая атмосфера царила зимой 1956 года в западном мире. Создалась обстановка для невыдачи мандата ООН представителю правительства Кадара. Все это красноречиво свидетельствовало о том, что отделение по грязным операциям ЦРУ действовало вполне успешно.

Правда, это были лишь отдельные акции. Именно поэтому я прилагал все свои старания, чтобы силы политической эмиграции остались бы разобщенными и не были бы способны на сплоченное выступление.

Мой авторитет был достаточно высок благодаря слухам о моих способностях оказывать помощь, а также той любви и доверию, с которыми 3 ноября меня принял Бела Ковач.

С тех пор любой более или менее известный деятель партии мелких сельских хозяев, прибывший в Австрию, обязательно искал встречи со мной. Старые эмигранты лили воду на мою мельницу. Особенно мне на руку было то, что члены «Национального комитета» оставались равнодушными к социальным проблемам вновь прибывающих эмигрантов. Я же прилагал все свои силы, использовал все возможности для того, чтобы помочь им и их семьям.

Среди диссидентов оказалось несколько человек, с кем меня связывали узы старой дружбы, которых я продолжал любить, несмотря на их заблуждения и враждебное поведение по отношению к социалистическому государству. В основном я считал их честными людьми и надеялся, что рано или поздно они образумятся и начнут иначе оценивать происходившие события. Я верил в то, что придет время, когда они наберутся смелости и, признав свои ошибки, начнут их исправлять.

Однако зимой 1956 года я мог только мечтать об этом. Интересы государства были главными, а судьбы отдельных людей казались такими маленькими и незначительными.

Я понимал, что разведчику нельзя быть чересчур сентиментальным. Разве мог я рассчитывать в случае своего провала на чью-то дружбу или чье-то великодушие?

Моя квартира была местом для собраний и встреч и центром по оказанию помощи. Кто только не побывал в ней: оба председателя «Крестьянского союза» Шандор Киш и Янош Хорват, бывшие депутаты Национального собрания; Золтан Неште и Золтан Бенке — руководители так называемого «Венгерского совета революционной интеллигенции»; Пал Йонаш — руководитель кружка имени Петефи; бывший генеральный секретарь «Независимого союза молодежи» Иштван Б. Рац; уже упомянутый мною в связи со встречей 3 ноября Йожеф Адорьян и многие другие известные личности.

Однако будущее я связывал только с именами старых эмигрантов, бывших моими хорошими друзьями.