Тихая война

— Я был связан данными ранее обещаниями. В Австрии я нахожусь не для развлечений.

Мой ответ изумил его. В последнее время обстоятельства складывались так, что все его планы выполнялись, его повсюду принимали с большими почестями, и от возражений он совершенно отвык. Как ни странно, своей резкостью я достиг цели. Он заговорил более спокойно:

— Я имею в виду Фери Надя. Я думал, ты будешь рад этому известию.

— Не понимаю, о чем речь.

— Представь себе, что в Америке состоялось совещание представителей партии мелких сельских хозяев. И у него хватило смелости подписать приглашения!

— Выходит, вы поругались?

— А разве вы не поругались? — И он снова стал колючим.

— Но не из-за власти, — ответил я.

Он ехидно рассмеялся:

— Из-за твоей роли! В Страсбурге я считал, что прав ты…

В какой-то миг у меня мелькнула мысль о том, что пока наш разговор есть не что иное, как прелюдия.

— Я не просил тебя становиться на мою сторону, хотя это и было бы мне приятно. — Я дал ему понять, что не являюсь его сторонником, тем более что пока я не имел ни малейшего представления о том, для чего нужен ему.

— Говорят, ты примкнул к социалистам?.. — продолжал он.

— Я имею на это право, хотя… это не совсем так!

— Говорят, что вы тесно сотрудничаете…

— Это верно. Во многом мы добились согласия.

Мы выпили по чашечке кофе, затем Кеваго, понизив голос, сказал:

— Нам необходима твоя помощь. Тебе нужно знать, что американцы довольны разногласиями. Они направили ультиматум «Национальному комитету» и «Революционному совету». Суть заключается в том, что они никому и ни под каким предлогом не дадут больше ни цента до тех пор, пока не будет создана сильная единая эмигрантская организация.

— Наконец-то сделан мудрый шаг! — воскликнул я.

— Но гладко это не пройдет; сторонники Анны Кетли не очень-то нуждаются в американских деньгах. О них позаботятся социал-демократы. Зная о нашем трудном положении, они намереваются жарить собственное мясо. Судьба же нации их нисколько не волнует!

Я, разумеется, мог бы спросить, а сам он и его друзья руководствуются ли интересами нации или они только стремятся заполучить американскую помощь? Конечно, я этого не сделал. Я дал Кеваго возможность выговориться. И не ошибся. В сказанном им было много интересного для меня, однако я чувствовал, что самое главное еще впереди.

— Ты можешь нам помочь, — прервал длинный монолог Кеваго подсевший к нашему столику Видович. — В тебя старуха Кетли верит. Убеди ее в необходимости единства и сплоченности.

Больше всего мне хотелось спросить их, почему они так активно ищут союз с Кетли, в то же время ненавидя ее. В этой сложной ситуации вскрылась их полная беспринципность. Они, как крысы, бросились друг на друга и грызлись между собой. Мне же и дальше пришлось двигаться в полной темноте на ощупь.

— Сделать это будет нелегко, — ответил я. — Но что я скажу Кетли?

— Мы разработали грандиозный план, — начал объяснять Кеваго. — Хорошо его продумали и обсудили. Ничего подобного еще не было ни у одной эмиграции. Мы создали так называемый «подпольный парламент», в который войдут все депутаты Национального собрания, независимо от того, в какую страну они эмигрировали. Создадим правительство в изгнании, которое как бы примет полномочия от правительства Имре Надя. Таким образом, оно вполне может рассчитывать на признание западными державами и даже на принятие в ООН…

— Выходит, что эта преемственность падает на одну Кетли, — прервал я его. — У Имре Надя нет другого министра в эмиграции.

— Потому-то ты нам и нужен. Мы, разумеется, гарантируем, что страсбургский инцидент не повторится.

— Ну как? — с нетерпением спросил Видович.

— А с Оливером вы уже говорили об этом?

При одном только упоминании имени Оливера лицо Видовича исказила гримаса. Черные брови сошлись на переносице и стали похожи на длинную и колючую зубную щетку.

— С этим типом мы никаких серьезных вопросов не обсуждаем! — сердито выпалил он и тут же добавил: — Похоже, ты к ним уже примкнул, если спрашиваешь об этом.

Дерзкое замечание Видовича вывело меня из себя.

— Если ты так ставишь вопрос, тогда нам не о чем говорить! — бросил я, вскакивая.

Думаю, нет на свете такого разведчика, который заранее мог бы безошибочно рассчитать каждый свой шаг. Обычно я доверял своей интуиции и, конечно, руководствовался опытом, приобретенным мною во время работы в подполье. Насколько я помню, до сих пор я всегда действовал правильно. Я никогда не упускал возможности детально разобраться в проведенных операциях. Размышляя, я вскрывал собственные ошибки и намечал, как мне следует действовать в будущем, как держать себя. Точно так же я поступил и позже, после разговора с Кеваго и Видовичем, и вдруг, анализируя свое поведение, обнаружил, что пошел на очень большой риск: стоило им от меня отшатнуться, как я сразу же лишился бы очень важной информации и сам себе сократил зону деятельности.

К счастью, мой «трюк» и в тот раз удался.

— Ну, не горячись, — сказал мне Кеваго, усаживая меня на место. — А ты наберись терпения, — махнул он Видовичу.