Тихие Клятвы (ЛП)

Моя грудь сжалась от рыданий, разочарование словно тисками сжало мою грудь. — Ладно, ты выиграл. Я не пойду, просто уходи. Пожалуйста. — На этот раз он позволил мне оттолкнуть его к окну, его брови напряглись в растущем замешательстве, как будто он хотел манипулировать мной, но не рассчитывал на такую резкую реакцию с моей стороны.

Мне было все равно, что он думает. Мне просто нужно было выгнать его из моего дома.

В дверь тихонько постучали, когда я выпроваживала Коннера через окно. Когда я подняла руки, чтобы закрыть окно, все признаки победы во взгляде Коннера сменились убийственной яростью. Я подняла взгляд, чтобы посмотреть, что он заметил, и поняла, что лунный свет падал на мои руки, освещая уродливое фиолетовое кольцо на запястье.

Наши взгляды столкнулись, но у меня не было на это времени. Я с силой захлопнула окно, затем задернула шторы, отбросив все мысли о Коннере в сторону, готовясь к тому, что мне придется иметь дело с последствиями его действий.

Дверь моей спальни распахнулась, и я встретила широко раскрытые глаза Санте.

— Эм? — сказал он с такой душераздирающей нежностью и надеждой, что мое сердце раскололось прямо посередине.

Я положила руку на горло, понимая, что уловка закончилась. — Это был кошмар, — прохрипела я. Мой крик придал моему голосу соответствующую шероховатость, чтобы замаскировать ложь, заставив меня звучать так, как будто я не говорила несколько месяцев. — Это вернуло мне голос. — В моем голосе было столько энтузиазма, сколько я могла вместить в себя, несмотря на нависшее надо мной предчувствие.

Санте бросился ко мне, прижав меня к себе в сокрушительном объятии. Я искренне улыбнулась, видя его радость. Он закружил меня по кругу, словно мы только что воссоединились после долгих лет разлуки.

— Это невероятно! Не могу дождаться, чтобы рассказать всем. — Он поставил меня на ноги и ласково поцеловал в лоб. — Ты не представляешь, какое это облегчение — слышать твой голос. Мне чертовски этого не хватало.

Я усмехнулась. — Ты уверен? Теперь я снова могу командовать тобой.

— Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься, большая крошка. — Его улыбка превратила ночь в день, потому что она была такой яркой.

— О, я попробую. Как сейчас — тебе нужно вернуться в постель. Сейчас еще середина ночи.

Санте погладил мой подбородок двумя костяшками пальцев. — Я оставлю это тебе на память. — Он еще раз быстро обнял меня, а затем отступил к двери. — Спокойной ночи, Эм. Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, Санте, — ответила я, эмоции сдавили мне горло.

Как только дверь закрылась, я снова осталась одна в темноте своей спальни, как и несколько часов назад, когда легла спать, но ничто не было прежним. Утром папа узнает о моем чудесном выздоровлении, и я не представляла, что это может означать для меня.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Я пролежала без сна несколько часов. Сначала мое тело вибрировало от гнева, что Коннер заставил меня раскрыть свой секрет. Ему было любопытно, почему я молчала в окружении остальных, но я и представить себе не могла, что он так меня раскусит. Затем меня захлестнула волна отчаяния, когда я поняла, что, несмотря на свою ярость, я не ненавижу его за то, что он сделал. Возможно, в его глазах появилось понимание, когда он увидел мое запястье. Он понятия не имел о последствиях своих действий.

Теперь он знал.

Он знал, что я не просто вела себя по-детски. У него также было подтверждение того, что мой отец не был благородным человеком. Может ли это заставить его пересмотреть союз?

Боже, надеюсь, что нет.

Мне нужен был Коннер и побег, который он обеспечивал. Может, он и был грубым, и его карьера была связана с коррупцией, но я нутром понимала, что он не такой, как мой отец. Ни в коем случае. Коннер был всех оттенков серого, что не позволяло мне навесить на него какой-то один ярлык. Из-за этого было трудно понять, как я должна к нему относиться. Единственное, что я знала наверняка, это то, как он заставлял мое тело чувствовать себя. После его ухода мое ядро еще долго оставалось набухшим и чувствительным самым восхитительным образом.

Я никогда раньше не испытывала оргазма. Может быть, я была странной, но я никогда по-настоящему не прикасалась к себе. В молодости я не чувствовала в этом потребности, а после смерти мамы это было последним, о чем я думала. Я целовалась с парнями, меня ласкали, но дальше этого дело не шло. Я даже не представляла, что освобождение может вызвать такую взрывную потребность кричать. Если бы я знала… смогла бы я остановить его?

Я не была уверена, что мне нравится ответ на этот вопрос.

В тот момент моя потребность в нем перевесила все остальное. Возможно, где-то в глубине души я предвкушала облегчение, которое почувствую, узнав, что фарс закончился. Невесомость этого облегчения помогла компенсировать мою сокрушительную тревогу.

Еще одна неделя.

Конечно, я смогу пережить неделю до свадьбы.

Свадьба.

Дрожь сотрясала все мое тело.