Тихие Клятвы (ЛП)

Первого августа я навсегда соединюсь с мужчиной, который ворвался в мою комнату, соблазнил, а затем принудил меня. Был ли у меня хоть один шанс выстоять против него?

Я думала, что смогу выйти замуж за Коннера и сохранить любовь и брак отдельно, но теперь… я не была так уверена. Ничто в этом ирландце не было достаточно четким и ясным, чтобы уместиться в маленькой безопасной коробочке, как я надеялась. Это как пытаться сдержать землетрясение. Невозможно. Я чувствовала, что не контролирую ни себя, ни ситуацию. Именно поэтому я решила пойти с Кейром, несмотря на возражения Коннера. Мне нужно было почувствовать, что я хоть немного контролирую свою жизнь.

Другая причина моего решения была более детской, но меня это нисколько не волновало. Действия Коннера были пропитаны ревностью. Зачем еще мешать мне проводить время с его кузеном? Коннер хотел, чтобы я принадлежала только ему, и какая-то часть меня это устраивало. Психиатр, вероятно, свалил бы вину на годы отсутствия отца и серьезные проблемы с отцом. Но мне было все равно. Знание того, что Коннер хочет, чтобы я принадлежала только ему, наполняло мою грудь странным теплом.

И кроме того, мне нравилось знать, что я могу заставить его чувствовать себя таким же беспомощным, как он заставлял чувствовать меня. Что-то о том, что несчастье любит компанию, бла-бла-бла.

Возможно, я подначивала дракона, но ничего не могла с собой поделать. То, как Коннер нажимал на мои кнопки, не позволяло не нажимать в ответ.

Вместо того чтобы разбираться в причинах этого, я наконец заставила себя снова заснуть. На следующее утро я должна была быть в тумане от недосыпания, но адреналин хлынул в мои вены, как только я открыла глаза.

Это был судный день.

Я потратила дополнительное время на прическу и макияж. Все, что угодно, лишь бы отсрочить неизбежное. После того, как я прихорошилась и накрасилась настолько, насколько осмелилась, я неохотно спустилась вниз. Папа сидел за обеденным столом с газетой и кофе, как и по утрам. Когда я вошла в комнату, Санте пролистывал свой телефон, на его лице появилась широкая улыбка.

— Привет, Эм! — Он затаил дыхание в предвкушении.

Я застенчиво улыбнулась. — Привет, Санте.

— Видишь, папа! Я же говорил тебе. Разве это не потрясающе?

Мы оба посмотрели на отца, я с гораздо меньшим энтузиазмом, чем мой брат.

Пристальный взгляд отца заставил меня попятиться, когда он медленно опустил газету на колени. — Это поразительно. После всего этого времени.

Я опустила взгляд и села на свое место.

— Мы должны устроить вечеринку по этому поводу, — предложил мой брат.

— Я думаю, мы и так уже делаем достаточно для свадьбы, — ответила я, молясь, чтобы он оставил это в покое. Меньше всего мне хотелось привлекать к себе еще больше внимания.

— Ну, мы могли бы хотя бы сходить на ужин, — возразил он.

— Прекрасная идея, — сказал папа, заставив волосы на моем затылке встать дыбом. — Почему бы тебе не найти Умберто и не сказать ему, чтобы он очистил мой календарь? Тогда ты сможешь позаботиться о бронировании столика в Карбоне.

Санте подмигнул мне, не обращая внимания на напряжение в комнате. Казалось, что мы живем в двух разных параллельных измерениях. В своем папа был жестким, но любящим отцом, который делал все возможное, чтобы быть сильным для своей семьи. В моем мы оба были просто марионетками, танцующими под маниакальную мелодию нашего отца.

Конечно, как наследник мужского пола, Санте всегда получал больше внимания отца. В каком-то смысле мы выросли в двух совершенно разных реальностях. Когда у меня появилась возможность рассказать ему о том, что я знаю, я надеялась, что он захочет рассмотреть альтернативную правду.

Я потянулась за стаканом с водой, надеясь, что мое дрожание было слишком незначительным, чтобы заметить его. Стол служил барьером между мной и отцом. Это было что-то, но я бы предпочла несколько футов железобетона.

— Не думай, что я не могу видеть дальше совпадения в появлении твоего голоса, вернувшемся прямо перед тем, как ты собиралась покинуть эту семью. — Его мягко произнесенные слова обвились вокруг моего горла и сжали его.

Если бы я прикинулась дурочкой или опровергла его, то сделала бы себя мишенью. Все, что я могла сделать, это притвориться мертвой и надеяться, что он быстро пойдет дальше.

— Может быть, ты веришь, что обладаешь какой-то силой, когда они стоят у тебя за спиной.

Я слегка покачала головой, отчаянно пытаясь не дать ему разозлиться.

Мой отец поднял телефон и взглянул на экран. — Полагаю, это было бы достаточно легко исправить, если бы это было так. Я всегда могу напомнить тебе о шаткости твоего положения. — Он напечатал короткое сообщение, затем положил телефон, и его бездушный взгляд вернулся ко мне.

Я прочистила горло от ужаса, прежде чем заговорить. — Я слишком сильно люблю свою семью, чтобы подвергать ее риску, — мягко сказала я. Мои слова, казалось, замерзли в арктическом воздухе вокруг нас и упали на пол. Это ничего не значило для человека, который так мало доверял.