Тихие обители. Рассказы о святынях

Нет ничего более странного, чем два Бари, новое и старое, расположенные совсем рядом, вплотную и, несмотря на то, не имеющие никаких общих черт и даже живущие совершенно отдельною жизнью. Новое Бари молодо, оно насчитывает немногим больше ста лет, начав строиться в короткие и счастливые для юга Италии годы Мюрата. С шестидесятых-семи-десятых годов постройка приняла американский темп, рост города и поныне не остановился. Сейчас это сеть пересекающихся под прямым углом широких улиц, обставленных домами, больше всего похожими на дома народных улиц какого-нибудь нового римского квартала, или средней руки столицы южноамериканского штата, или маленького государства. Очень оживленно, очень торгово, очень житейски обыкновенно, не слишком грязно, и, к счастью, нет никаких особых претензий на пышность, которые так портят кварталы нового Рима и нового Неаполя.

Базилика Святого Николая. Бари

Совсем рядом с этим трудолюбивым и мирно вульгарным городом старое Бари – лабиринт узких переулков, живописнейших дворов, разрушающихся от дряхлостей палаццо, древних лавочек, черных и суровых церковных средневековых стен, арок с облупившимися гербами, веревок с развеваемым морским ветром бельем, витых балконов, увешанных связками желтых тыкв и красных помидоров – романтика, нищета, неописуемая грязь, лохмотья, жизнь семнадцатого века бок о бок с двадцатым.

Рисунок И. Репина. «Николай Мирликийский избавляет от смерти трех невинно осужденных»

Для живописца старое Бари находка, и наш художник, пораженный такой неожиданностью, немедленно находит для себя пищу: расположившихся кружком на соломенных стульях черноволосых женщин, великолепную наружную лестницу, театрально обегающую смрадный двор, гирлянды сушащихся овощей под полно и смело очерченной мраморной аркой. Оставив его, я кружу еще по тупикам и петлям улочек, выхожу к морю над лежащим внизу с этой стороны малым рыбачьим портом. Уже смеркается, и мне хочется успеть зайти в храм Святителя Николая (XI-XIII вв.). Огромная романская базилика, неф ее возвышается высоко над распустившимся для нее ульем старого города – именно неф, корабль, как называется это вполне точно и в русской архитектуре. Внутри совершенная темнота, ни души. Шаркая туфлями, спешит ко мне старый церковный сторож. Его радость при виде меня свидетельствует о не слишком большом наплыве посетителей. Правда ли это? Старик вздыхает и покачивает головой, времена сильно изменились. Он предлагает прийти завтра в храм.

На другое утро я возвращаюсь к Сан Никола. В церкви опять никого. В крипте месса над гробницей Святителя: две-три старухи, коленопреклоненные у отполированных прикосновениями былых посетителей деревянных скамей. В ризнице дежурный священник продает образки и запечатанные воском флаконы с целебным миром. Покупателей, жертвователей нет. Где пилигримы, где русские паломники, где благочестивые славянские люди с того берега Адриатики, где рыбаки, ищущие защиты и помощи у своего святого, заступника путешествующих, и плавающих, и плененных?

Статуя Святого Николая рядом с церковью Святого Николая Чудотворца. Бари. Скульптор В. Клыков

Что это, случайность, обманчивое, неверное впечатление? Не думаю, судьба храма ведь так естественно общая с судьбой старого Бари. Жизнь там – на не имеющих никакого облика улицах нового города, в лавках и конторах, в порту и в префектуре, в редакциях газет, в светских школах, на почте, на центральной станции, в Камера ди Коммерчо. Здесь – только история, только прошлое, уходящее, ушедшее, в сущности, но еще торжественное в своих камнях, песнопениях, верованиях и словах молитв.

Святой Николай Чудотворец

Тем, кто в последние годы говорит о возрождении церкви, можно дать совет выйти из замкнутых интеллектуальных кружков, где слишком легко слагаются те или иные суждения, и поискать впечатлений на самом месте исторических святынь. Народная толпа отхлынула от церковных стен, ушла от них, осела где-то подальше, как ушло новое Бари от старого, как оседает новый Рим где-то совсем независимо от святого Петра. Народ должен жить жизнью нашего времени, той жизнью, которую, когда создавали, не очень его и спрашивали. Его ли вина, что в этой жизни как будто и нет уже места и для святого Петра, и для святого Николая!

Святой Николай – помощник и покровитель рыбака на Адриатических берегах, он заменил Посейдона. Но вот не пройдет много лет, как на тихой глади Адриатики и Ионии застучит мотор. Глаз рыбака перестанет искать ветер по горизонту; живой в дыхании моря парус станет воспоминанием. Еще одна связь человека с природой будет разорвана, еще один миф уступит место цене бензина и числу лошадиных сил. Для тех поколений, которые вырастают ввиду столь явных, столь жизненных механических могуществ, какое значение могут иметь миф о великом морском божестве и легенда о великом христианском святом?