Тихий дом (СИ)

Второе - это фраза, сказанная одним опытным священником: "Ты еще не научился отличать священника от попа? А между ними такая же разница, как между апостолом Иоанном и Иудой Искариотом".

И, наконец, прозвучали слова старца Василия: "Учись жить в вечности". Эту фразу я слышал и читал много раз, каждый раз соглашаясь с великой идеей. Но только это дивное слово, как евангельское семя, упавшее на каменистую почву, не прорастало в моей суетной голове, в моем страстном сердце. И вот старец из своей сияющей вечности сказал это именно мне - и всё встало на свои места. Вот теперь я стану жить, прорастая этой фразой, идеей, моим личным кредо. Итак - вперед в Вечность!

Когда человек верует в Бога, то как минимум, обязан доверять Господу. И какими бы парадоксальными ни казались слова Христа, верующий воспринимает их как руководство к действию. "Не заботьтесь и не говорите: "что нам есть?" или "что пить?" или "во что одеться?" потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы. (Матф.6:31-34) Сколько раз мы запинались об эти слова! От седобородых братьев во Христе приходилось слышать даже такое: "Если жить по этим словам, можно вконец обнищать и с сумой по миру пойти!"

Слава Богу, мне повезло встретить людей, которые на практике испытали истинность этих слов Вседержителя и вслед за Давидом утверждали: "Я был молод и состарился, и не видал праведника оставленным и потомков его просящими хлеба" (Пс.36:25) или по памяти цитировали из писаний старца Силуана Афонского: "Я в меру своего отца не пришел. ... Когда случится в доме беда, он остается покоен. После пожара ему говорили: "Ты, Иван Петрович, погорел", а он отвечает: "Бог даст, поправлюсь". Однажды мы шли мимо нашего поля, и я сказал ему: "Смотри, у нас воруют снопы", а он мне говорит: "Э, сынок, Господь нам уродил хлеба, нам хватит; а кто ворует, стало быть у него нужда есть". Я, бывало, ему скажу: "Ты подаёшь много милостыни, а вот там лучше нас живут, а дают меньше", а он мне скажет: "Э, сынок, Господь нам даст". И Господь не посрамил надежды его". Последняя фраза как правило вызывала у нас приступ "нежданных истечений из очей слепеньких".

Слава Богу, мне повезло встретить настоящих священников, от слова "свято", то есть по моему недалекому разумению, живых святых. Помниться, на заре своего воцерковления не раз пришлось услышать от знакомых священников странные слова: "К этому не ходи, он - поп". А однажды один старец, герой войны, отсидевший срок за воинский клич: "С нами Бог! В атаку!" рассказал один на один в пустом ночном храме, как на проскомидии, он вынимал частицы с молодым кротким священником, на душе стояла дивная светлая тишина, они едва сдерживали слезы умиления... Вдруг - открываются южные врата алтаря, энергично входит один из "молодых да ранних" попов, громко обращается к ним с вопросом - и всё! Благодать отошла, и словно холодом пахнуло, как из склепа. Избавившись от непрошенного гостя, батюшке пришлось земными поклонами и горячей молитвой восстанавливать мир душевный. Позже я заметил, как на воскресной службе к этому старенькому священнику и к его молодому помощнику выстраивались очереди кающихся человек по двести, а к тому энергичному, молодому да раннему - два, три человека. Однажды пришлось и мне исповедаться этому попу. Как ведь обычно, отходишь от аналоя после исповеди: на душе легко, чисто, а тут - словно не с человеком общался, а с холодильником. Словом, отошел от попа со смятением в сердце. Больше к нему не подходил.

Что общего удалось заметить у живых святых, у настоящих благодатных священников? Что стало для меня отличительной чертой? Пожалуй, в первую очередь - чисто личные ощущения: к нему сердце простирается, ему сразу доверяешь, на душе от одного взгляда на него теплеет. И еще - наступает голод общения, когда не хочется отойти от него, ловишь каждое слово, и потом еще много лет в памяти вспыхивает та судьбоносная беседа со святым и как путеводная звезда ведет тебя по лабиринтам земной жизни.

Еще, пожалуй, едва заметная улыбка мудрого отца - он видит грехи сына, легко распознает лукавство и ложь, но не оскорбит юного разбойника даже взглядом, а мягко, ласково, бережно выводит его из обольщения, да так, что тот будто сам приходит к правильному выводу и возгорается жаждой спасения.