Тихий герой

Скользунки я решил в коридорах Хогвартса не светить. Не то чтобы я опасался репрессий или очередных отработок — просто этот предмет очень легко запретить. Директорский циркуляр с одним содержательным предложением — и всё, добро пожаловать к мётлам, которые первокурсникам не положены. Подожду до второго курса хотя бы.

А основания для запрета будут, и вполне объективные. Дело не только во мне одном. Увидев коньки в деле, вокруг меня немедленно появятся охотники заиметь такое же. Пока я не удовлетворю их просьбу, с меня не слезут. И дело не в цене, которую я с них запрошу. Все заимевшие скользунки немедленно начнут носиться по коридорам, вылетать на лестницы и сбивать выходящих из-за угла — и всё, глобальный запрет неизбежен, с отдельным вынесением на вид главному виновнику. Это только рыжим близнецам бомбы разрешают…

Кстати, навозных бомб в Хогвартсе больше нет. Я провёл разъяснительную анонимную переписку с «Зонко», дополнив её двумя показательными акциями. Одной этим упёртым ослам не хватило, так что после второй демонстрации к разъяснительному процессу присоединилась половина Хогсмида. Вонища в ту ночь достигла даже школьных спален — я заставил «сдетонировать» не только имевшееся на витринах, но и на обширном складе в подвале. Новую закупку хозяева делать не стали. Цена на хогсмидовский навоз просела, к вящей радости Спраут.

Последней каплей, заставившей меня не светить скользунками в коридорах и приберечь их до серьёзной нужды, был один мой хулиганистый поступок: я едва не сделал настоящим заикой профессора Квиррелла.

Это было на излёте каникул, когда я одним безлюдным вечером осваивал новую забаву: покатушки на лестничных перилах. Съезжать по перилам на скользунах — одно удовольствие, и разгон получается серьёзный, вот только тормозить негде: обязательно ударишься о стену.

Выход из положения был найден в центральной шахте: самый нижний лестничный пролёт здесь выходит в холл и располагается прямо напротив дверей главного входа. Да, вы поняли правильно: разгоняемся на перилах, вылетаем в главный вход-выход, а на улице уж — достаточно простора для манёвров.

Через некоторое время одного пролёта мне стало мало, и я приноровился разгоняться на двух, состыкованных друг с другом под прямым углом. Пришлось осваивать динамический поворот, но с птичьей реакцией это — не проблема. Далее число пролётов было увеличено до трёх, четырёх… Я продолжил на следующий день, выстроив лестницы в шахте прямоугольной спиралью и заблокировав шарниры. Стартовая высота плавно повышалась: второй этаж, третий… Поначалу не удавалось всегда попадать в тайминги поворотов, но освоить это было не труднее, чем полётную навигацию среди крон в лесу.

И вот я наконец осознал, что готов взять планку пятого этажа. Залез на парапет, собрался с мыслями, оттолкнулся… А внизу как раз начал подниматься по лестнице Квиррелл. Откуда он только взялся, безлюдной ночью на каникулах? В общем, разогнался я к нижнему пролёту знатно, куда там тому «Нимбусу». Квиррелл услышал, как что-то тихое, но мощное нарезает круги по шахте, быстро к нему приближаясь. Отскочил, выставил невербальный щит, едва не скатился с лестницы… Но что за *тело* пронеслось мимо него, обдав тугой воздушной волной, так и не понял.

Эксперименты я тогда прекратил, тем более что о них узнала леди Елена, и мне впервые устроили серьёзный нагоняй, отчитав как кутёнка над лужей и лишив на неделю хлеба в столовой. Зря они волнуются: у меня было наготове плетение телепортации в безопасное место, если что-то пойдёт не так и меня снесёт на стену.

Так вот. Спустя некоторое время я вспомнил свои забавы и представил, как этим же самым занимается половина учащихся на переменах. Представил и приуныл.

Если «коньковая» зара… забава разойдётся, с перилами придётся поработать: зачаровать на невозможность подобных трюков. А пока что лучше припрятать идею до времени. У меня крылья есть, этого хватит.

* * *

— Ты куда это пялишься, магл?

Наступил февраль. А в феврале самое счастливое число — тринадцатое. Лунный день рождения.

Одиннадцатый день рождения у юного волшебника — особенный. Он обретает возможность полноценно колдовать. Ему покупают первую волшебную палочку — спутницу, с которой он, в полном смысле рука об руку, пройдёт существенную часть, а то и всю оставшуюся жизнь. И в одиннадцать же лет ребёнка начинают серьёзно учить магии.

Что подарил Луне мистер Лавгуд, мне не показали. Как я понял, это был даже и не подарок, а передача некоторой семейной реликвии, которую мать должна передавать дочери. Луна после этого действа весёлой не была. Особо расстроенной, впрочем, тоже. Ну и ладно, значит, не моё пока. Придёт время — узнаю.

Я же свой подарок вынужден был вручить накануне. Ибо тринадцатого февраля семья Лавгудов последовала в Косой переулок к Олливандеру, куда мне, в силу исторических обстоятельств и занятости на уроках, ход был закрыт. А мой подарок нужен был именно там, в лавке.