Тихий маленький город

Огонь, кровь и холодное железо. И слова – древняя формула клятвы, не менявшаяся уже тысячу лет.

Я зажгла символический огонёк в керамической плошке, бросив туда несколько высохших палочек сирени и стебли травы, выложила на стол свой нож и сделала приглашающий жест.

Что удивительно – слова клятвы он знал, явно произносил не в первый раз. Ох, Настя, не всё так просто в загадочном ведомстве, представителем которого является майор юстиции Егоров. Нету ли у новоиспечённого отставника в кармане такой же серебристо-серой книжечки?

Ясное дело, я не стала задавать Афанасьеву этот вопрос. Произнесла ответную клятву, огонь вспыхнул особенно ярко и погас, и в воздухе запахло жжёной травой.

– Пойдёмте в дом, – сказала я, вставая.

В гостиной я усадила его в кресло, сама встала за спиной и провела руками по контуру головы… шеи… плеч… вдоль правого бока… и ноги… Вышла в кухню и вымыла руки.

– Выписку из истории болезни вы не принесли? – спросила, снова усаживаясь.

– Принёс.

– Давайте.

Список назначений был длиннее, чем моя рука, а никакого внятного диагноза, кроме понятной «раны, нанесённой режущим орудием», поставлено не было. Ладно, я не врач и не стану спорить, но половину этих препаратов я бы сразу выбросила, а ко второй стала относиться с большой осторожностью. Кстати!..

– Вы в курсе, кто вас спас?

– Вы.

– Нет. Я всего лишь случайно оказалась в больничном подвале, куда вас, видимо, так же случайно занесло.

Афанасьев смущённо улыбнулся:

– Вот этого я совсем не помню.

– Сейчас расскажете, что помните, – пообещала я. – А пока слушайте внимательно. Спас вашу жизнь наш доктор Кауфман, Семён Маркович, слышали о таком?

– Конечно.

– Ну вот. Именно он в первые часы, когда вас нашли, вынесли из подвала и так далее, сделал всё, что было нужно и правильно. Так что я бы советовала вам завтра пойти к Кауфману и проконсультироваться, как жить дальше.

– Он не откажет?

– Он никому не отказывает, и иногда зря. Впрочем, вы можете начать с благодарности в устной форме.

– Хорошо, схожу.

– Вот и отлично. А я уже буду дополнять его рекомендации своими травами. Пока вот, возьмите: это специальный успокаивающий сбор, заварите, выпьете вместо чая на ночь, и будете отлично спать. Кстати, и боль он отчасти снимет.

– Может, мазь какую-нибудь дадите, для ноги?

– Сперва – к Кауфману. А теперь, пожалуйста, расскажите, что вы помните о том дне и ночи? – тут я сама себя перебила. – Или нет, начнём с другого вопроса: зачем вы делали вид, что не можете связно говорить и писать?

– Для того, чтобы понять – кто и зачем проделал со мной этот финт? Друзья рядом или враги? На кого я могу положиться?

– И как, выяснили?

– Кое-что. Касательно речи я начал имитировать улучшение, и они радостно меня выписали. Ну, а здесь никому нет дела, насколько внятно я говорю. То есть, не было, до того, как я пришёл к вам.

– Понятно. Тогда давайте поговорим о дне и ночи четвёртого мая.

Мужчина поморщился, устраиваясь в кресле поудобнее.

– Ну, я и в самом деле помню не всё. Это был, кажется, вторник. С утра я работал здесь… ну, то есть не здесь, а на правом берегу, в своём кабинете. После обеда поехал в Ростиславль, начальство вызвало, ну, а потом пошёл домой, ужинать. Жил я на два дома, жене здесь не нравилось, и она не захотела переезжать… – он длинно вздохнул. – Во время ужина мне позвонил Костя Сорокин…

Это имя я слышала впервые. Интересно, и кто это?

– Да как сказать – приятель, деловой партнер, всего понемногу, – ответил Афанасьев. – Попросил срочно приехать в Кириллов, давай, говорит, встретимся у тебя дома через час. Жена обиделась, конечно.

– Должна была привыкнуть, при вашей-то службе – резко ответила я. – С детства привыкнуть, отец у неё тоже не портной-надомник.

– Н-да… – помолчав, он продолжил. – Встретились, выпили по рюмке коньяку, Костя и стал меня расспрашивать о планах строительства моста. Я, конечно, об этом слышал, и всегда считал, что мост нам необходим. Но в детали не вдавался. Вы в курсе, что есть два места, где хотят строить, и. соответственно, два проекта?

– Да.

– Ну, вот. А я тогда не знал. И Костя стал меня убеждать, что строить нужно не здесь, где переправа паромная, а в полутора километрах ниже по реке, где дорога к заводу. Завод! – тут Афанасьев усмехнулся так зло, что я насторожилась. – Одно название, что моторный, а последний мотор там сделали лет десять назад.

– Что так?

– Да не нужны они никому, эти моторы, барахло потому что! Но в области делают вид, что у них есть предприятие, а в Кириллове – что оно работает.

– Понятно. А Сорокин этот, он вообще кто и откуда?

Рассказ был долгим и невнятным, но, в конце концов, я поняла, что этот самый приятель и деловой партнёр – москвич, владелец пары заводов, производящих бетонные блоки или что-то подобное. С Афанасьевым они вместе учились в юридическом. Потом пути их разошлись, и встретились снова эти двое тогда, когда Сорокин выиграл тендер на поставку конструкций для строительства нового общежития для университета в Ростиславле. Потом он получил ещё один контракт, потом ещё…

– Вы ему помогали с этими контрактами?