Тихий солдат

– Не знаю такого! – твердо ответил Вербицкий, – Родинка на виске? Не встречал. Полковника знаю. Служил под его началом. Хороший человек… А тебе зачем?

– Да странно это, товарищ старший лейтенант, – пожал плечами Павел, пряча глаза, – такие встречи случайными не бывают…

– Война, старший сержант! – вздохнул Вербицкий, – Одна дорожка у всех…

Солопов, присутствовавший при разговоре, криво усмехнулся:

– Ты, браток, поменьше спрашивай, побольше делай. А что наш старший лейтенант сказал, так тому верь безоговорочно. Ты, я вижу, мужик с опытом…и стреляный, не мне тебя учить.

Старшина Солопов, сухожилый, с впалыми щеками, с тяжелым подбородком, кареглазый молодой мужчина, был командиром разведвзвода, в который назначили и Павла. А вскоре его сделали заместителем Солопова, как когда-то он замещал и покойного младшего лейтенанта Куприянова.

Служба потекла также беспокойно, как и раньше. Впрочем, другой службы в разведке ожидать никак нельзя. В немецкий тыл нередко направлялись и сторонние разведывательно-диверсионные группы. Сопровождали их туда люди Вербицкого.

Солопов и Тарасов со своим неполным взводом – всего лишь семнадцать человек, вели эти группы в тыл по тайным тропам, одним им известным. Это во многом напоминало Павлу тот рейд под Ровно, который стоил жизни двадцати разведчикам.

…Одна из таких группы, значившаяся под кодовым названием «Рыжий», состояла из командира под той же кличкой, звали его Кириллом Ревенко, двух разведчиков – Андрея Лопаревского по кличке «Бойкий», Игоря Смидовича по кличке «Поляк» и радиста Тадеуша Басюка по кличке «Вольный».

Павел с Николаем Солоповым и еще с шестью разведчиками вели их в направлении Могилева, еще бывшего под немцами.

В Генеральном штабе готовилась большая стратегическая операция «Багратион», в которой участвовало четыре фронта – все три Белорусские и один Прибалтийский. Целью ее было освобождение Белоруссии, части Прибалтики, а именно Литвы, и выход к Висле, то есть к старым границам СССР. Немцам внушали всеми средствами, что здесь, на западных фронтовых рубежах к большим действиям не готовятся, а намерены якобы ударить на Украине и в Прикарпатье. Там ведь дальше, в румынском Плаешти, находились очень важные для немецкого командования нефтяные разработки и перерабатывающие фактории.

Немцы должны были убедиться в том, что русские не готовы к боям за Минск и Вильнюс, а для этого предпринимались строго засекреченные дезинформационные операции и тактического и разведывательного характера. Солдаты окапывались так, будто ожидали большого немецкого наступления именно здесь, танковые бригады и артиллерия «перебрасывались» на юг в светлое время суток, а ночью часть их тайно возвращалась на новые, ночью же подготовленные, западные плацдармы. Вся территория контролировалась специальными боевыми подразделениями, подчиненными только СМЕРШу.

В тыл к немцам уходили дезинформаторы-перебежчики. Это находилось в руках у военной разведки и у того же СМЕРШа. Несколько небольших оперативных групп, переброшенные из других фронтов и убежденные в том, что тут не будет никакого наступления, как будто случайно, кем-то преданные, попадали в руки немецкой разведки. В их среду намеренно внедрялись слабые звенья, то есть нестойкие и плохо подготовленные новички, которые сразу «сыпались» на допросах и тем самым убеждали немцев в том, что главный удар готовится русскими как раз на Украине. В конце концов, немцы заглотили этот убийственный крючок.

В Москве, на каком-то совещании, по поводу этого деликатного плана, говорят, чуть ли не самим Судоплатовым, было произнесено:

– Война – это всегда жертвы. И разведка – это жертвы. Меньшие жертвы даже путем фиктивного предательства куда более оправданы с нравственной точки зрения, чем большие жертвы путем прямого, открытого истребления войск. Отдать десять, двадцать, сотню человек жаль, но если не отдать их, то жалеть придется тысячи и тысячи солдат, нужных для окончательной победы.

Он-то хорошо знал, что такое жертвовать многими, чтобы уберечь главное, как он полагал.

Захваченную немцами западную территорию загодя шпиговали диверсионной агентурой. За две недели до выхода группы «Рыжего» туда отправили отряд, состоявший из семи человек. Но он так и не вышел на связь. Рассказывали, что и со Второго Белорусского и с Первого забрасывали парашютистов – не то три, не то четыре группы. Все до одной пропали.

«Рыжих» вели за линию фронта для того, чтобы они нашли хоть какие-то следы тех групп.

В разведке фронта с опасением поговаривали, что где-то на самом верху действовал немецкий разведчик. Павел услышал это Вербицкого и сразу вспомнил о случае под Ровно. Ведь их всех тогда предали. А потом предателя прикрыли. Причем, прикрывал как раз полковник Ставинский. Да вот почему теперь он же прислал Павла сюда, в роту Вербицкого? Как это всё понимать? А провалы диверсионных групп?

Нет, рассуждал Павел, полковник не мог знать о них. Другой фронт, другое командование, другие оперативные планы… Но что-то же связывало всё это!