Тихоня

Оказалось, что путь наш оканчивался в святая святых главного корпуса – восточном крыле, куда ход студентам был закрыт. Ну, видимо, не всем закрыт, потому что если я вертела головой по сторонам, стараясь разглядеть окружающую обстановку в малейших подробностях, то Фелтон казался совершенно равнодушным и скучающим. Причем у меня складывалось полное ощущение, что поведение некроманта не наигранное и ему действительно неинтересно. Похоже, что Полозу уже доводилось бывать здесь.

Про восточное крыло ходило множество слухов, начиная с того, что тут имеются карцеры для провинившихся студентов, и заканчивая, что на самом деле восточного крыла нет и все это только иллюзия. Вторую гипотезу я опровергла опытным путем. А вот насчет первой…

В итоге профессор привел нас к ничем не примечательной двери.

«Точно карцер», – с паникой подумала я и уже принялась понемногу пятиться, но тут Полоз изловил меня за руку и шикнул.

Пришлось остановиться и со смирением ждать своей участи.

Однако, вопреки всем ожиданиям, внутри оказался обычный рабочий кабинет, без всяких ужасов. Разве что проректор по воспитательной работе и связям с общественностью Деметра МакГинни… Как по мне, так старая дева вполне в состоянии заменить деву железную.

Седые волосы собраны в пучок, на носу очки в черной оправе, брезгливо поджатые губы… Всем своим видом профессор МакГинни выражала полное неодобрение.

Правда, оказалось, что и Ребекка Скотт тоже находится в кабинете. Девушка притулилась в углу на стуле и практически слилась цветом с бледно-зелеными обоями.

– Мисс МакГинни, это мистер Фелтон и мисс Грант.

Встречаться прежде с проректором мне приходилось. Но тогда я старательно пряталась за чужими спинами и вообще старалась не отсвечивать. Вряд ли профессор МакГинни могла бы узнать меня при встрече.

Холодные цепкие глаза проректора равнодушно скользнули по мне, а вот на Полозе задержались.

– Итак, мистер Фелтон опять решил отличиться? – осведомилась она.

Если бы эта женщина сказала так обо мне, то сердце бы не выдержало. Кассиус Фелтон, Король университета замер, как статуя, равнодушный и высокомерный.

– Зачем здесь р… мисс Грант? – задал встречный вопрос проректору некромант.

На лице стоящего поодаль профессора Бхатия появилось выражение злого веселья. Я бы сказала, что беседой между проректором МакГинни и Полозом мой декан планировал насладиться по полной программе.

– Вы считаете, что вправе задавать подобные вопросы?

Вероятно, женщина надеялась смутить зарвавшегося студента… Но просчиталась.

– Я считаю, что вправе попросить, чтобы мисс Грант удалилась. Или я неправильно понял цель нашего с ней визита сюда?

Профессор МакГинни еле заметно вздохнула.

– Вероятно, неправильно. Нам следует обсудить вчерашнее нападение на мисс Скотт.

Я покосилась на Ребекку, пытаясь понять, как она сама относится к происходящему… Но та сохраняла такую же невозмутимость, как и сам Полоз. А ведь, по сути, она его сдала со всеми потрохами, и лично мне неясно, во что это может для Фелтона вылиться. В любом случае ему вряд ли выдадут государственную премию.

– Она имела смелость предположить, будто вы знаете, кто мог на нее напасть.

Ой… Что-то мне подсказывало, что разговор между Полозом и Луной предстоит ну просто невероятно серьезный.

В кабинете даже потемнело. Или из-за напряженной атмосферы, или из-за вконец испортившейся погоды.

– Что ж, тогда я могу только позавидовать Ребекке, если она знает, что творится в моей голове, лучше меня самого.

Если бы Фелтон заговорил обо мне подобным тоном, я бы задумалась о том, чтобы мигрировать куда-нибудь. Например, на другую сторону земного шара. Для надежности.

Ребекка Скотт только подняла на своего парня ясные голубые глаза и нежно улыбнулась. Не знаю, на что она рассчитывала… Может, на то, что Полоз купится на это трепетание ресниц и разом простит ей все… Но я бы на ее месте не надеялась, что так легко удастся умиротворить Фелтона.

– Итак, что вы можете сказать мне? – произнесла проректор.

Она думала, что победила. А вот профессор Бхатия… Он, как мне показалось, ставил на Фелтона, а вовсе не на высокое начальство.

– Я могу сказать многое, – протянул Полоз. Нет, в его тоне не было неподобающей наглости, но звучало все равно… ну, словно бы вызывающе. Словно каждое слово Фелтона было пропитано чувством тотального превосходства над окружающими. – Очень многое, профессор. Но не могли бы вы показать мне свою левую руку?

Губы Деметры МакГинни сжались в такую тонкую линию, что показалось, будто они совсем исчезли с ее лица.

– Мне кажется, вы переходите все возможные границы, мистер Фелтон, – произнесла женщина с чувством оскорбленного достоинства.

– А когда вы последний раз покидали кампус более чем на сутки? – снова задал вопрос Полоз.

И проректор стала похожей на оскорбленную в лучших чувствах кобру. Не знаю, почему именно эти вопросы медленно, но верно выводили ее из себя.

– Вы считаете, будто имеете право задавать здесь вопросы?

Мне тоже оставалось совершенно непонятным, по какой причине Фелтон так странно держится.