Тихоня, любовь моя! (СИ)

Честно признаюсь вам, друзья, я, когда в первый раз попробовал это, орал от восторга как ненормальный, и это было так на меня не похоже! Это чувство свободного полета ни с чем не сравнить, и когда я мягко приземлился на воду, то немедленно захотел, чтобы и Тихоня испытала то же запредельное чувство восторга, которое только что испытал я сам. Поначалу, конечно, уговорить её на это оказалось делом не таким уж и простым.

— Нет, Цветан, я не буду! — сопротивлялась девушка, узнав, что я от нее хочу.

— Но, почему? — удивленно спрашивал ее я. — Попробуй! Это же так здорово!

— Нет, Цветан, прости, но я очень боюсь! — смеялась Тихоня, шутливо отбиваясь от моих попыток утянуть её в сторону парашютов. — Лучше давай, лети сам, у тебя это так здорово получается!

— Но, я не хочу снова лететь один… — взяв её за руку, тихо проговорил я. — Если ты боишься, хочешь, я полечу с тобою? Я буду крепко тебя держать, обещаю!

— Ну… Только если с тобою! — слегка покраснев, улыбнулась она. — Ладно. Уговорил! Пошли, но только, пожалуйста, не выпускай меня во время полета, ладно? Я всё равно ещё немного боюсь высоты!

— Даю слово, что не выпущу! — шутливо приложив ладонь к голове на военный манер, я хватаю её за руку, и мы вместе бежим к ждущему нас катеру.

— Ой, мамочки, Цветан, держи меня! — боязливо кричит девушка, едва наш катер начинает набирать скорость. Я крепко обхватываю её сзади за талию, и мы мчимся по водной глади сквозь фонтаны соленых брызг поднимаемых нашими лыжами. И вот катер набирает нужную скорость, и я, отпустив ногами лыжи, легко взмываю вверх, прижимая к себе визжащую от первоначального испуга Тихоню.

— Все нормально, я рядом, я держу тебя! — ласково говорю я ей, и она, вдруг поняв, что свободно и легко парит в нескольких метрах от воды, испытывает то же чувство эйфории, что и я до этого. Чувствуя нежные объятия моих сильных рук, Тихоня окончательно успокаивается и, уже совершенно ничего не боясь, радостно кричит от восторга.

— Боже, Цветан! Как же это здорово! Я как птица парю над землею и это просто невероятно!

— Я же тебе говорил, что будет классно! — довольно улыбаясь, отвечаю я. — Ну и как ты себя сейчас чувствуешь?

— Как будто я заново родилась! — она мягко поворачивает ко мне голову, и наши глаза оказываются друг напротив друга. И глядя в эти два бездонных колодца, у меня, ребята, в этот момент совершенно пропал дар речи. Тихоня тоже молчала, и весь полет мы просто смотрели друг на друга, читая в своих глазах то, что порою просто не выразить и всеми словами. Очнулись мы только тогда, когда катер прекратил свое движение и мы с Тихоней мягко шлепнулись в воду, подняв при этом небольшой фонтан брызг.

Мы еще много в тот день купались и загорали и даже поиграли в волейбол в команде знакомого «крокодила»! Завидев нас, он, узнав своих недавних противников, сразу же заулыбался и пригласил на дружеский матч в составе своей команды. Надо ли говорить, что мы с разгромным счетом выиграли очередную команду пляжных лузеров, которые не знали, с кем связались. Когда мы уже позже тепло прощались с «крокодилом» и его ребятами, от меня не укрылось с каким неподдельным изумлением он иногда посматривал на меня с Тихоней, и в этот момент я очень хорошо его понимал. Ну, в самом деле, не каждый день увидишь парня-тролля гуляющего с девушкой-бергенкой. И таких взглядов я, ребята, за весь сегодняшний день нахватался довольно изрядное количество. Но, впрочем, меня самого это ни сколько не волновало. Смотрят, ну и пусть!

День для нас двоих пролетел совсем незаметно, и, когда мы наконец, усталые, но довольные возвращались с теплого пляжа, на улицах города вовсю уже царил темный бархатный вечер. Провожая Тихоню до ее дома, я шагал медленно, да и она, как я заметил, не особенно сильно торопилась. Нам обоим в этот момент как будто бы хотелось как можно дольше растянуть этот чудесный вечер. Мы шли по тротуару, держась за руки, и расставленные повсюду фонари освещали нам путь мягким желтоватым светом. Вокруг их плафонов уже кружили свой вечный хоровод какие-то ночные бабочки, и свежий вечерний воздух вокруг был наполнен пением множества ночных насекомых, словно оркестром провожавших нас до самого дома. Подойдя к крыльцу, я с сожалением выпускаю её ладонь из моей руки.

— Ну… Вот и пришли. — я неловко опускаю вниз глаза, пряча в них затаенную печаль. — Тебе, наверное, пора уже домой, да и мне тоже… А все-таки здоровский получился сегодня день, правда?

— Да… — как эхо негромко повторяет Тихоня. — День был просто чудесный… — она замолкает, и мы ещё несколько минут просто молча стоим, не смея посмотреть друг другу в глаза.

— Ну… Мне пора. — наконец решаюсь сказать я. — Пока, Тихоня. И… Спасибо тебе! За прекрасно проведенный день.