Тиховодье

– Я сейчас вспомнила. Когда Максу было шесть, я прочитала ему пару рассказов Эдгара По. В том числе «Маска красной смерти». Мы отдыхали в деревне. Темный летний вечер располагал к ужастикам. Это казалось таким… вполне безобидным. Я не знала, что он на него так сильно подействует. Но спустя пару дней я нашла рисунок, где Максим в первый раз изобразил город красной смерти. В нем, как и во всех последующих подобных рисунках, преобладал один единственный цвет – красный. С тех пор он рисовал этот мир регулярно. Иногда он мне показывал эти рисунки сам, иногда я находила их среди его вещей. Некоторые особо не выделялись среди рисунков самолетов и автомобилей. Но другие…

Она передернула плечами, испытав смесь страха и отвращения.

– …были отвратительны. Только сегодня за завтраком он показал мне один подобный рисунок. Пожухлые цветы, голые деревья, церковь со странными символами вместо крестов на куполах. В рисунке ребенка разобраться так же сложно, как и в современных изобразительных шедеврах, но он сам объяснил мне, что и где хотел изобразить.

– О, черт! – она вскрикнула и Рустам, подавшись к ней, схватил ее за руку.

– Что такое?

– Какая я дура! Они действительно похожи, – город красной маски, что нарисовал Максим и залитый кровавым дождем Тиховодск. Это один и тот же мир. Один и тот же сраный чертов город. На куполах собора сегодня я видела точно такие же знаки вместо крестов. И полицейская машина там была. А человек-червь – это же священник!

Одного воспоминания о слепых зрачках, и веках из-под которых, извиваясь и шевелясь, выползают длинные бледные черви, ее бросило в мелкую дрожь.

– Красная маска. Кровь. Вот, видишь. Я, конечно, думал, что это связано с ним иначе. Но то, что ты рассказала, еще лучше все объясняет. Он убил нас и поместил в этот нарисованный когда-то им самим мир.

– Да чушь же это! – она не хотела верить доводам Рустама. – Он прямо божество какое-то получается.

– Нет, это не чушь. Именно так! Он наш бог. Он причина всего.

– Глупость! – она вырвала свою ладонь из его пальцев. – Ты не первый кто говорит мне подобную ерунду за последний час. На самом деле Максим – просто маленький мальчик. Ему всего семь. И он мой сын! Я должна найти его. Обязана. И, возможно, тогда я получу ответы на все эти вопросы. А если нет… Я не расстроюсь…

– Мы не просто так представляем время как реку. Их движением управляют одинаковые физические уравнения. Мы говорим, время течет так же, как говорим про воду, текущую в реке. Время, как и река, может течь быстро, может медленно, а есть места, где что-то образовало затон и его течение остановилось. Такое тихое, вялотекущее время, такое тиховодье, полно опасных мест, где оно закручивается в турбулентных вихрях, не выходя за определенные границы. Например, за пределы одного дня. Есть ведь даже поговорка – в тихой воде омуты глубоки. Так и город наш – город остановившегося времени, и омуты в нем бесчисленны и опасны.

Рустам вздохнул и протянул ей ключ с биркой, на вкладыше которой был написан черным фломастером номер комнаты – 241.

– Поверь мне. Есть такие вопросы, которые нам разумнее оставить без ответов.

3

Она уже сделала несколько торопливых шагов по направлению к лестнице, когда услышала за спиной смех Рустама.

– И все же это прикольно, да?

Она обернулась. Рустам вышел в центр холла и встал, широко расставив ноги. Довольно улыбаясь, он держал пистолет приставленным к виску.

– Он заряжен и исправлен, но, когда я пытаюсь прострелить свою башку, он дает бесконечные осечки, – произнес он и нажал на курок.

Раздался щелчок, и полицейский сдавлено истерично хохотнул.

– А теперь вот так, – он вытянул руку и навел пистолет на нее.

– Рустам! – она подняла руки в рефлекторной попытке защититься от летящей в нее пули. – Нет!

Грохнул выстрел. На пару секунд у нее заложило уши, а эхо заметалась между полом и потолком и, отражаясь от стен, помчалась по пустым коридорам.

Пуля попала в угол за ее спиной, раздробив стилизованную под старину лепку. Пыль и крошка осыпались на пол.

– И опять так, – он приставил ствол к виску, нажал на курок. Но вместо выстрела раздался лишь щелчок осечки.

– Видишь?! Ничего! Я, бляха, бессмертен!

Новый щелчок. Рустам засмеялся.

– А может я не прав, а? Может это я бог! Я сотворил этот мир и вершу судьбы! Я! Я – есмь воскресение и жизнь! Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек, и никто не похитит их из руки моей!

Он вложил ствол в рот и нажал на курок.

Вместо щелчка, прозвучал глухой выстрел. Фонтан крови, костей и мозгов брызнул из затылка служителя закона. Он упал, театрально раскинув руки.

Катя вскрикнула и, отшатнувшись, уронила стоявшее возле лестницы деревянное кашпо с нолиной.

4

Сука, сука, – повторяла она, поднимаясь по темным лестничным пролетам на второй этаж. – Он просто съехал с катушек, это было видно с самого начала. Дерганый, возбужденный. Нес всякий бред.