Тиховодье

Катя кивнула. Она решила, что лучше многозначительно промолчать. Ей не хотелось давать ложные надежды, но и не было желания расстраивать человека.

– Юля, а вы не замечали ничего странного сегодня? – она попробовала перевести разговор.

– О чем вы? – девушка дернулась как от удара током, ее лицо побледнело.

– О странностях. День мне кажется сегодня какой-то необычный.

– Нет. Все нормально, если не считать бесконечного дождя и этой странной ситуации со сбросом воды и эвакуацией. Почему-то у нас так никто и не появился. Наверное, весь город эвакуировали раньше. Я сегодня, кажется, проспала все на свете. Такие сны дурацкие снились.

– Мне тоже… Ну ладно, я пойду подожду Макса у кабинета доктора.

– Пойдемте. Я тоже скоро подойду к вам. Мне надо только журнал заполнить. Я быстро спущусь на первый этаж, все сделаю и составлю вам компанию.

Уже на лестничной площадке Юля опять подозрительно посмотрела на Катю.

– И все же это странно. Я помню, как закрывала входную дверь. Кто же вас впустил?

Длинная, но не глубокая морщина протянулась вдоль ее лба, но через мгновение девушка махнула рукой.

– Гриша, санитар наш, вышел покурить наверняка?

– Ну да… – пробормотала Катя.

– Ну вам наверх, мне вниз, – произнесла Юля и засеменила по ступенькам. – Скоро увидимся.

Катя поднялась до третьего этажа, когда услышала истошный вопль медсестры.

– О! Кошмар! Что с вами, вы живы!? – верещала она.

Нашла Рустама, – подумала Катя. – Значит, мне ничего не привиделось.

Коридор четвертого этажа был погружен в полумрак. И в таком состоянии он совершенно не смотрелся как коридор клиники. Его нельзя было так же принять и за коридор любого другого лечебного учреждения – санатория или профилактория. Двери в административные помещения и кабинеты выглядели дорого. Между окон, закрытых раздвинутыми жалюзи, стояли пафосные статуэтки – копии известных скульптур. В окна был виден внутренний двор клиники во всей его красе. Гигантские сосны, петляющие дорожки. Пруд с двумя небольшими островками в виде цифры 8 и мост через него был переполнен, но даже это не портило изумительно вида.

Доктор Гаврилов неплохо устроился в бывшем графском имении.

Одна из дверей в дальнем конце коридора была приоткрыта, и из нее лился приглушенный желтоватый свет. Несмотря на полумрак, не нужно было обладать уникальным зрением, чтобы разглядеть номер на приоткрытой двери – 401.

Катя осторожно заглянула в проем.

Прямо напротив дверей на огромном кожаном диване, стоявшем у противоположной стены, утопая в вычурном ампире, среди ручек с вензелями и огромных подушек сидел молодой человек. Диван казался огромным монстром, вознамерившимся проглотить худосочного низко опустившего голову юношу, длинными нервными пальцами теребившего край собственной вылинявшей футболки. Волосы, когда-то давно стриженные под каре, а теперь неопрятные и разросшиеся свешивались на грудь, закрывая лицо.

Глава 4

1

Перед юношей развалившись в кожаном кресле, сидел высокий мужчина. Седоватые жесткие волосы тщательно уложены. Идеальные брови, должно быть, подстригали с такой же тщательностью и частотой, что и аккуратную эспаньолку. Тонкие жесткие губы, лицо без морщин, но со следами прожитых лет – кожа выглядела сухой как у большинства разменявших пятый десяток.

Его и юношу разделял низкий столик, на котором стоял прозрачный на половину пустой кофейник. Две чашки, – одна полная густым черным и маслянистым кофе, другая пустая, – стояли с краю, рядом с небольшой картонной коробкой и сколотой скрепкой кипой листов.

Мужчина держал в одной руке iPad, сосредоточено читая текст с его экрана, а другой постукивал пальцами по закругленной ручке кресла. Дробь выходила то частой и звонкой, то редкой и гулкой. Иногда указательным пальцем этой руки он стремительным движением перелистывал текст, который читал на планшете.

На стене, возле которой стоял торшер, дававший скудный рыжеватый свет, в рамках висели дипломы и свидетельства, выданные врачу-психотерапевту Гаврилову Петру Ильичу. Над ними картина с изображением соснового бора, – садящееся низкое солнце пробивалось сквозь высокие деревья вдоль грунтовой деревенской дороги.

Гаврилов положил планшет на стол и встал, вырвавшись из объятий массивного кресла.

– Все это совершенно бессмысленно, – произнес он, подойдя к окну и смотря сквозь развернутые горизонтальные жалюзи и стекло, покрытое ручейками и реками от стекающих по нему дождевых капель.

Свет фонаря, проникающий сквозь жалюзи, лег на него тигровыми полосками теней.

– Столько часов упорного самокопания и все лишь для того, чтобы опять упереться все в ту же стену. Стену, которую вы сами возвели вокруг себя.

Он заложил руки за спину и покачнулся на каблуках остроносых туфель. Под короткими рукавами поло вздулись трёхглавые мышцы, – давая понять, что их обладатель регулярно посещает тренажерный зал.