Тиховодье

– Добавьте сюда любовников и любовниц, и вы получите такой винегрет, такую взрывоопасную смесь, которая способна будет взорвать даже голову крепкого мужика. Что уж тут говорить о сознании ребенка. Для этой смеси нужен только детонатор, и он, разумеется, нашелся. Это похоже на известную фразу – если в первом акте на стене весит ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит. Мы даже не осознаем того насколько много подобных толчков к нервному срыву, и дальше к безумию, нас окружает. Вы никогда не считали сколько раз, возвращаясь из кафе на учебу, в троллейбусе вас задевали другие люди? Толкали, наступали на ноги? Уверен, что нет. В обычном состоянии человек не обращает внимания на подобные вещи. Они для него сливаются в обыденный фон, как и косой взгляд девушки за прилавком, ядовитое слово, брошенное коллегой. Этих толчков ежедневно сотни, но мы не замечаем их, в отличие от человека в пограничном состоянии. В состоянии предпсихоза любой подобный толчок способен сдвинуть его психику. Способен стать именно тем детонатором, что взорвет сознание.

Психотерапевт обернулся и посмотрел прямо на Екатерину. Она подняла руку, собираясь поздороваться и извиниться за вторжение, но его взгляд проследовал дальше, ни на мгновение не задержавшись на ней.

Он не замечает ее. Он что слепой? Или все дело в ней? Она посмотрела на свою руку. Нет, она не стала прозрачной. Ущипнула себя за ухо и почувствовала обычную обжигающую боль.

– И что же это могло быть в нашем случае? – Гаврилов с грустью покачал головой, будто от чего-то отказывался. – Какой еще более страшный и сильный толчок могла приготовить ему судьба, чем гибель любимой мамочки, произошедшая прямо у него на глазах и таким образом, что он просто обязан будет в последующем в её смерти обвинить себя? Грузовой фургон вышибает ей мозги, ее кровь на его штанишках. Она погибает, спасая сына, буквально вытолкнув малыша из-под колес автомобиля.

Фургон вышибает ей мозги? Фургон «Скания» с изображением улыбающейся божьей коровки на кузове? Фургон, водитель, которого одет в клетчатую рубашку, и перевернутую козырьком назад выцветшую бейсболку? На ключах в замке зажигания болтается брелок в виде парня с огромным половым членом? О чем говорит этот напыщенный и ухоженный петух? На что он намекает? Если он о ней…

– Чувство вины и потери. Что может быть хуже?

…значит сидящий на диване парень – это ее сын.

Она почувствовала тошноту, хоровод лиц вернулся, закружив вокруг нее. И большую часть этих лиц она теперь узнала. Это были лица людей, которые когда-то окружали Максима.

Здесь были его отец (ее муж) и его любовница (ее подруга). Они целовались в прихожей. Рука мужа, задрав подол платья, блуждала под тонкой материей женщины с короткими черными волосами. Потом Александр посмотрел в его сторону и рявкнул, чтобы он убирался в свою комнату.

Тут был ее любовник. Алексей посадил ее на тумбу в ванной и неистово трахал. Его зад ходил вперед-назад, ее ноги, скрещенные у него на пояснице, содрогались, а сын наблюдал за этим сквозь щель неплотно закрытой двери. Переживания, орущего в бумбоксе Стивена Тайлера, который боялся уснуть и пропустить хоть мгновенье[9], и громкие гитарные рифы Aerosmith, заглушили не только их стоны, но и скрип приоткрывшейся двери. Алексей настолько торопился вставить ей, а она настолько желала как можно скорее раздвинуть перед ним ноги, что никто из них даже не подумал о том, чтобы запереть за собой дверь.

– Очень быстро настал момент, когда вина разрослась настолько, что ей уже было мало ребенка, и она стала заполнять весь окружающий мир. Первым, конечно, она поглотила отца. Ведь он был таким холодным и безразличным, что казалось, и не грустил о смерти матери. К тому же он уже до этого превратился в исчадие ада, благодаря семейным конфликтам.

Голос Гаврилова снова окреп, набрал силу и грохотал как артиллерийская канонада. Слова превратились в свинцовые пули. Они вонзались точно в сердце.

– Вина почувствовала вкус крови. Ей понравилась жертва, принесенная мальчиком, и за отцом последовал любовник матери, явившийся одной из причин, по которой их семья так и не смогла пережить свой кризис.

Хоровод ускорил вращение. Ей казалось, она услышала барабаны, задающие его темп. Перед ней пронеслось разбитое лицо Михаила – соседа и приятеля ее сына. Рыдая, он просил не бить его больше. Круглый упругий зад, под обтягивающими джинсами принадлежавший матери Мишки. Учительница Макса с безумными выкаченными глазами, увеличенными оптикой близоруких очков, растрепанными волосами замахивается на него длинной указкой.