Тильда. Маяк на краю света (СИ)

По вечерам капитан учил экипаж и жену ориентироваться по звездам.

Прум кроме горе-рыбака оказался мастером по презепе и смастерил остров Гудру вполне правдоподобно. Фрида и мальчишки были в восторге и потребовали их научить делать такие же. В итоге к занятиям дня добавился, как окрестила это дело Аврора, творческий кружок. Я видела такие в ее лавке, мне они тоже нравились. Но вид озерка в лесу вызывал не очень приятные ассоциации. И я на «кружок» не ходила.

Я ходила к доктору Риньи. И — неожиданно — вместе с «дядей Тири» сидела над звездной пылью. Она казалась просто камнем, испещренным следами пальцев. А король Тириан — кроме сноба оказался умным дядькой, не зря сирены умыкнули его за мозги. Сидя у постели безжизненного Джарлета мы вспоминали родителей моих и Фарра, и… на сердце становилось почему-то легче.

Дядя Тири смирился со своим прозвищем, но так и не мог понять, почему его друг Лукреций Жан-Пьери однажды вдруг встал на дороге начатой экспедиции вместе с вооруженными людьми. И искренне жалел о его смерти, но — королю не до сантиментов, если он хочет править твердой рукой, и он был обязан с мятежниками поступить соответственно. И семьи надо было обезвредить… В тот момент он думал не о судьбе маленьких мальчиков, а о мире в королевстве — таков удел правителя… Отчего же, отчего Лукреций предал его?..

Тогда я и попросилась у Фарра в фольклорные дни читать команде историю Объединенных Королевств. И он, и Ро сочли это отличным политическим шагом.

Фи, меньше всего я тогда думала о политике.

И засела за описание и упорядочивание наполовину уничтоженных заметок моих, мамы, того, кто писал со слов Сваля историю Сарасети… То в лице Дика, то в своем расспрашивала членов команды об их легендах. И не то трактат, не то учебник рос.

А Чак занимался делами квартирмейстера на мостике и в каюте капитана. У нас отлично получалось избегать друг друга. Безо всякой на то причины. Я занимала каюту днем в образе Тильды Сваль, а он ночью, пока я была младшим помощником Диком в гамаке.

Я даже не задавалась вопросом, почему никто не спрашивает Дика, куда он девается днем.

Двадцать пятого орботто случился мой публичный дебют. Тогда песен и танцев не было, так как Чак и Риньи не пришли: неожиданно очнулся Джарлет.

У меня случилось плохое предчувствие, но я на него наплевала и провела урок.

История династии Сарасети и Мерчевиля вплоть до прибытия Сваля прошла на ура, Китэ, Прум и Мати добавили пару штрихов к первому в нашем мире учебнику истории. Я была счастлива впервые с начала штиля, позабыв о предчувствиях.

На ночь засиделась в нашей с Чарличком каюте — раз квартирмейстер прикипел бодрствовать у постели брата, то до утра все равно не вернется, он при брате теряет рассудок и память. Выписывая главу о возникновении Буканбурга, вынося на поля вопросы о недостающих подробностях, надеясь, что однажды мне будет кому их задать, я, похоже, уснула.

Утром меня разбудила боднув в нос Алиса.

Глава 26 О предательстве белых мотыльков, дружеских чувствах и китах-убийцах

Море Белого Шепота, двадцать шестое орботто.

Я моргнула и тут же поморщилась: в шею будто вставили железный штырь. Так что резко отпрянуть согласно первому порыву не получилось, пришлось разноименное рукой потянуться к ключице и плечу, размять осторожно окаменевшие мышцы.

Алиса бесшумно выпустила и спрятала тонкий раздвоенный язык: скверная привычка пресмыкающихся. Громко и капризно прокомментировала мое кривое состояние:

— Сколько можно дрыхнуть⁈

Я осторожно выпрямилась, продолжая разминать затекшие части тела, с удивлением сняла со щеки прилипший листок:

«Ничего удивительного, что для экипажа „Свальбарда“ прошлое — это легенда. Видимо, здесь берет начало легкомысленное отношение к собственной истории в культуре современного Буканбурга».

Тьфу. Уснула за столом. Позвоночнику подобное противопоказано.

— Что ты тут делаешь? — проскрипела я Алисе, наконец отважившись повернуть шеей вправо и влево.

И первое, что увидела, так это разлегшегося звездой поперек кровати спящего Чарличка. Завалился прямо в сапогах, как был, в своем кричаще красном сюртуке. Он здесь. Внутри полыхнуло паникой и, неловко ерзнув, я с грохотом опрокинулась на пол вместе с собственным стулом.

— Да.

Это Алиса проследила за направлением моего взгляда.

Кастеллет на кровати приоткрыл один глаз:

— Не хотел тебя будить.

Я, кряхтя, поднялась с пола и угрюмо проворчала, исключительно для проформы:

— И теперь у меня вся спина деревянная.

Чарличек весело хмыкнул в балдахиновый потолок.

— Я бы перенес тебя на кровать, но ты ведь бегаешь от меня как от огня.

Меня мгновенно залило краской — уже привычно. Оставалось радоваться, что я не преобразилась в Дика, так что весь позор верно скрывает мерчевильская маска.

— Почему… ты так решил?

— Что решил?