Тилль

И тут, в самый неподходящий момент, кто-то откинул полог, ведущий в соседнее помещение шатра, оттуда вышел человек в алом костюме церемониймейстера и смерил короля презрительно-любопытным взглядом.

— Его величество просят пожаловать.

— Наконец-то, — сказал король.

— Что? — переспросил церемониймейстер. — Как-как?

— Давно пора, — сказал король.

— В приемной его величества так говорить недозволительно.

— Чтобы это ничтожество не смело ко мне обращаться!

Король оттолкнул его и твердым шагом вошел в соседнее помещение.

Он увидел стол, на котором были раскинуты карты, увидел неубранную постель, увидел обгрызенные кости и надкушенные яблоки на полу. Увидел тучного человечка — круглая голова с круглым носом, круглый живот, растрепанная борода, жидкие волосы, хитрые маленькие глазки. Вот он уже подошел к королю, сжал его руку и в то же время другой рукой так сильно толкнул в грудь, что король упал бы, если бы тот не притянул его к себе и не сжал бы в объятиях.

— Дружище! — воскликнул Густав Адольф. — Дорогой мой старый друг!

— Брат мой, — прохрипел король.

От Густава Адольфа несло потом, а силы он был удивительной. Он оттолкнул короля от себя, чтобы как следует рассмотреть.

— Рад наконец познакомиться, дорогой брат, — сказал король.

Он видел, что Густаву Адольфу не нравится это обращение, что подтверждало его опасения: швед не видел в нем равного.

— После стольких лет, — повторил король со всем достоинством, на которое был способен, — после стольких писем и посланий мы наконец-то видимся лицом к лицу.

— И я рад, — ответил Густав Адольф. — Как твои дела, как держишься? Что с деньжатами? На пропитание хватает?

Король не сразу понял, что к нему обращаются на ты. Неужели ему это не почудилось? Наверное, Густав Адольф просто плохо владел немецким — а может быть, это была такая шведская причуда.

— Забота о христианском народе тяжким грузом лежит на моих плечах, — сказал король. — Как и… — он сглотнул. — Как и на твоих.

— Это да, — сказал Густав Адольф. — Выпить хочешь?

Король не знал, что ответить. От мысли о вине его мутило, но отказываться, пожалуй, было неразумно.

— Вот и отлично! — вскричал Густав Адольф, сжимая кулак, и, пока король еще надеялся, что на сей раз ему не придется испытать на себе его силу, швед впечатал кулак ему в живот.

Королю перебило дыхание. Швед протянул ему кубок. Он взял его, отпил. Вино было отвратительным.

— Вино паршивое, — сказал Густав Адольф. — В каком-то подвале прихватили, выбирать не приходится, война.

— Мне кажется, оно прокисло, — сказал король.

— Лучше прокисшее, чем никакое. Ну, зачем пожаловал, мой друг, что тебе нужно?

Король вгляделся в хитрое, круглое, бородатое лицо. Вот он какой, спаситель протестантской веры, ее великая надежда. А ведь совсем недавно надеждой был он сам, как так вышло, что теперь ей стал этот толстяк с объедками в бороде?

— Мы побеждаем, — сказал Густав Адольф. — Ты поэтому здесь? Потому что мы выигрываем каждую битву? На Севере мы их одолели, и потом, когда продвигались дальше, и в Баварии тоже. Каждый раз мы побеждали, потому что они слабые и воюют без порядка. Не знают, как людей муштровать. А я знаю. Вот у тебя люди какие? Ну то есть, когда у тебя еще были люди, пока император их не перебил под Прагой, то как, любили они тебя? Вчера тут один хотел сбежать и полевую казну прихватить, так я ему уши оторвал.

Король неуверенно засмеялся.

— Правду говорю. Взял и оторвал, не так уж это трудно. Хватаешь и рвешь, о таком слухи быстро расходятся. Солдатам смешно, ведь не им же оторвали, а в то же время побоятся сами фортели выкидывать. Шведов у меня почти нет, все больше немцы, еще финны есть, шотландцы, ирландцы и всякий еще народ. Меня все любят, потому и выигрываем. Хочешь со мной вместе воевать? Ты поэтому явился?

Король прокашлялся.

— Прага.

— Что Прага? Да ты пей.

Король с отвращением заглянул в кубок.

— Мне нужна твоя поддержка, брат. Дай мне войска, и Прага падет.

— Мне Прага без надобности.

— Вернуть старую резиденцию императора в правую веру — то был бы великий символ!

— И символы мне без надобности. У нас, протестантов, символы всегда были хороши и слова тоже, и книги, и песни, а потом проиграли битву, и все насмарку. Нет, мне нужны победы. Мне нужно одолеть Валленштейна. Ты его знаешь, встречал?

Король покачал головой.

— Мне нужно узнать о нем как можно больше. Я о нем все думаю, думаю. Иногда он мне снится.

Густав Адольф пересек шатер, нагнулся, порылся в сундуке и достал восковую фигурку.

— С него леплено! Вот он, Фридланд этот. Я на него все смотрю и думаю: «Ты меня не одолеешь! Ты умен, а я умнее, ты силен, а я сильнее, тебя твои солдаты любят, а меня мои любят больше, за тебя черт, да за меня Бог». Каждый день ему говорю. Иногда он отвечает.

— Отвечает?

— А как же, ему ведь сам черт чародейские силы придает. Конечно, отвечает.

Нахмурившись, Густав Адольф показал на белесое лицо восковой фигурки.