Time Left Today (ЛП)

Большую часть лета перед седьмым курсом она провела в гостях у Поттеров по личному приглашению Люпина. В сентябре она вернулась с кольцом.

Северус сказал ей, что она сошла с ума.

— Ты же знаешь, какие бывают эти чистокровные семьи, — пожала она плечами. — Твой дорогой друг Квентин помолвлен уже с прошлой весны.

Но Ламотт не был магглорожденной девушкой из бедной семьи, вышедшей замуж за наследника богатого и чистокровного рода.

Джеймс Поттер, конечно, был очень любезен к ней. Северус слышал его однажды, когда он говорил об этом с Блэком и несколькими когтевранцами, которые пришли поздравить его с помолвкой. Его не смущало, что она магглорожденная, это не имело значения, на самом деле он уважал ее за это еще больше.

« — Это двойной опыт, — размышлял он, — Она живет на пересечении двух миров, я чувствую, что это делает личность более богатой».

Это было глупым подвигом — уважать Лили за ее отсутствие статуса, когда у тебя самого статус лезет из носа. Северус, полукровка, грубый и пахнущий алкоголем и консервами, был всего лишь ступенькой лестницы, по которой можно было подняться выше. Это роскошь, подумал он, быть добрым к ней, а Северус устал обмениваться по мелочам.

Он сказал ей, что она пошла против своих принципов, как будто он не проводил ночи, думая о том, что сказать Ламотту. Она не ответила на это, но только потому, что за нее это сделали ее брови.

— Что ты хочешь от меня?— спросила она, — Я не могу присоединиться к вашей маленькой банде, и не только потому, что у меня есть совесть, но и потому, что они все предпочли бы, чтобы я умерла . Так что ты хочешь от меня, Северус?

— Попробуй не выходить замуж за Джеймса Поттера.

Она подняла подбородок.

— Я влюбилась, — заявила она. — Это сделало меня глупой. Но я еще и наполовину не такая идиотка, как ты, и знаешь, что самое ужасное? Это люди, которые сделали это с тобой. Эти богатые, чистокровные семьи заставляют тебя чувствовать себя нежеланным в волшебном обществе, и что ты делаешь, чтобы дать отпор? Ты бежишь прямо к ним. Это зависимость…

— А какая у меня альтернатива, Лили? Трахнуться с каким-нибудь безбашенным мальчишкой из чистокровной семьи, отчаянно пытающейся выдать его замуж?

— Знаешь что, если придется, то да!

Она заставила его рассмеяться. А потом она тоже рассмеялась. И тогда они снова начали общаться.

Мальчик заснул. Погруженный в свои мысли, Северус не заметил, когда его тело обмякло, но в какой-то момент он почувствовал на своей груди устойчивое тепло неглубоких выдохов, сопровождаемое храпом строителя.

После этого он почти ничего не чувствовал.

Переход через границу в самый разгар летней жары должен был быть запоминающимся событием его жизни, но он этого не чувствовал. Пот на коже не зудел. Душный воздух вечернего автобуса в Закопане был всего лишь воздухом. Он думал о Лили, Квентине, Валериане и Джеймсе Поттере, когда покупал воду в бакалейной лавке возле автобусной станции Закопане, когда тащил Поттера вверх по холму, а затем обратно вниз, когда солнце садилось, и Поттер наконец указал на табличку с бесплатными номерами, написанными на недоработанном английском.

В комнате была одна двуспальная кровать и одна небольшая раскладная для мальчика. Северус был невероятно измотан, но когда хозяйка, высокая женщина с голубыми глазами и выгоревшими на солнце волосами, сказала ему, где он может найти пункт обмена валюты, он безропотно пошел туда, как будто тяжесть в его ногах не была чем-то особенным, что могло повлиять на него.

Он даже больше не беспокоился об Альбусе, Ламотте или Люциусе и даже не моргнул, когда сказал мальчику, что слишком устал, чтобы к нему приставали с обещанными рассказами о матери. Все это казалось нереальным.

Лежа в постели изможденным телом, но непреклонным разумом, он прислушивался к насмешливому завыванию горного ветра и почти не слышал его.

— Профессор Дамблдор сказал, что любовь моей мамы убила Квиррелла, когда я прикоснулся к нему.

Северус посмотрел на раскладушку, стоящую у дальней стены. Что хотел сказать мальчик? Что Лили любила его? Таких историй он ожидал?

— Потому что Квиррелл никогда никого не любил, так он сказал, — добавил мальчик.

Северус никогда особо не увлекался теорией магии и не собирался спорить, верна ли она. Конечно, это звучало поэтично.

— Вы думаете, это правда, сэр?

— Возможно.

— Тогда я должен быть осторожен, — прошептал Поттер в темноту, — чтобы не прикасаться ни к кому, кого я не очень хорошо знаю, на случай, если они тоже никогда никого не любили.

— Он пытался убить тебя, Поттер.

— Я знаю, но все равно это как-то грустно. Потому что, если он никогда никого не любил, то, наверное, его тоже никто и никогда не любил, верно?

Северусу не особенно было интересно вести философские дебаты с одиннадцатилетним мальчиком, тем более посреди этой чертовой ночи, но он почувствовал волну реакции на это, горячую и настойчивую, и поймал себя на том, что говорит:

— О, неужели мама и папа не любили его? Это дает ему право на убийство?