Time Left Today (ЛП)

Мальчик никогда не присоединялся к нему: он предпочитал сидеть на земле. Сегодня он играл с собакой, старой дворняжкой без глаза, которая выглядела так, будто принадлежала бойцовскому рингу, а не ребенку. Но часто Поттер просто лежал на спине в траве, бодрствующий, но неподвижный, с закрытыми глазами — в такие моменты он так пугал Северуса настолько, что тот едва мог смотреть на него.

Страх уже слишком сильно присутствовал в его повседневной жизни, и он ничего не мог с этим поделать — этот страх некуда было девать. Не зная, существует ли в городе волшебное сообщество, Северус оставлял мальчика дома и отправился на поиски магии в одиночку, отчаянно нуждаясь в новостях. Но магические территории были задуманы, как тайные, и хотя он мог прижимать ладони к стенам и деревьям, он вряд ли наткнулся бы на цитадель природной магии, не зная, с чего стоит начать. Ему казалось, что он чувствует какие-то сгустки дикой силы в самой земле на окраинах города, в долинах и скалах, и даже в крутом подъеме к их дому, который возвышался на холме; но она казалась такой тонкой и обширной, как кусок шелка. Половину времени он даже не был уверен, что ему не показалось.

Делать было нечего. Он не мог найти магическое сообщество. Даже если бы он это сделал, связываться с Альбусом через камин или совиную почту было слишком рискованно. И насколько вероятно, что кто-нибудь в этом уголке мира одолжит ему номер «Ежедневного пророка»?

— У моей мамы была собака?

Мальчик оставил паршивое животное в покое и подошел.

— Нет. У нее была черепаха, — сказал Северус и сразу почувствовал ее вес на своей ладони. Он уже давно не вспоминал о черепахе. — Он потерялся на территории Хогвартса, когда мы учились на последнем курсе.

— Как же его звали?

— Она переименовывала его каждые несколько месяцев. Думаю, дольше всех его звали Гарольдом.

Поттер ухмыльнулся.

— Меня назвали в честь черепахи ?

— Определенно.

— Черепахи живут долго, — он поставил одно колено на качели. Когда та завизжал под дополнительным весом, мальчик дернулся, как обожженный. — Может быть, он все еще живет на территории.

— Я нахожу это маловероятным.

— Вы злитесь?

Северус слышал этот вопрос ежедневно уже почти неделю, когда ему было не по себе с мальчиком, или он отвлекался, или хотел спать, а иногда и вовсе без причины. Каждый раз раздражение боролось с этой болью в его груди, которая почти никогда не уходило с тех пор, как ребенок сказал ему, что его тетя любит время от времени мочить его лицо.

Он чувствовал, что ему нужно это каким-то образом выплеснуть: может нужно потратить полчаса на то, чтобы выругаться, выпить или закричать об этом. Но они жили в одной комнате, и Поттер однозначно улавливал малейшие изменения в настроении Северуса.

— Я щурюсь на солнце, Поттер, — сказал он ему, безуспешно пытаясь скрыть раздражение в голосе. — Почему я должен злиться?

— Я не знаю.

— Именно.

Он закрыл глаза. С этим он ничего не мог поделать. Нужно будет сообщить об этом Альбусу, провести полное расследование, и тогда мальчик уйдет к кому-то другому… Он ненавидел думать об этом, и все же он хотел, чтобы это уже произошло. Но он не мог связаться с Альбусом.

А как насчет будущего Поттера, как спасителя волшебного мира? Травмированные дети не так легко вырастают хорошими лидерами. Ему понадобится вся возможная помощь, и им нужен альтернативный план на случай, если эта помощь окажется совершенно бесполезной… но как Северус должен был предоставить эту помощь, учитывая, как шатко его положение? Он ничего не мог сделать и с Ламоттом. Казалось, он вообще ничего не мог делать, кроме как сидеть на проклятых садовых качелях.

— Теперь вы злитесь.

— Поттер, ради всего святого…

— Потому что вам не нравится, когда я спрашиваю, сердитесь ли вы.

— Мне не нравится, когда мне каждую чертову ночь подают на ужин квашеную капусту, но я же не кричу об этом повару, не так ли?

— Да, но вы все еще злитесь из-за этого.

— Я предпочитаю закончить этот разговор сейчас, пока я действительно не разозлился.

Его спасла хозяйка: она вернулась с рынка с корзиной еды и набором полиэтиленовых пакетов. К этому времени Северус обычно задыхался, поднимаясь к их дому на холм, сунув свои покупки, заколдованные почти ничего не весить, в карманы пальто. Ее же ежедневные подвиги говорили о какой-то нечеловеческой стойкости.

Она поманила Гарри, чтобы дать ему маленький мешочек из фольги с сыром, соленым и мягким. Это было большей частью того, что ребенок ел в эти дни. Северусу он понравился в первые несколько раз, но к настоящему времени он был по-настоящему сыт по горло. Дети, полагал он, слишком ценят постоянство.

Он убедил себя, что именно поэтому они все еще здесь: постоянство. Все в Северусе заставляло его уйти, чтобы начать что-то делать , но мальчик был травмирован и истощен, и ему нужна была безопасность в знакомой среде. Вот почему они остались.