Тимур. Тамерлан

Хотя нет! Она ведь не знала, что именно написано в рукописи.

— Я вижу, ты теряешься в догадках, — сказал великий эмир. — Не буду тебя мучить, а то у тебя на шее гнойники лопнут от напряжения. Ужасные язвы! Так сыро было в зиндане?

— Несколько влажнее, чем в песках Аравии, — ответил мирза.

— Мухаммед Аль-Кааги, — огорошил тут его Тамерлан.

— Что-о-о? Мухаммед?!

— Да, твой добрый старый друг Мухаммед, — усмехнулся Тамерлан. — Он давно был приставлен к тебе в качестве шпиона. И когда однажды вы разговаривали с ним о том, что неплохо было бы описать все мои злодеяния во всём их многоцветии, ты сказал ему, что недавно слышал о волшебных чернилах, изобретённых то ли в Магрибе, то ли Кордове. Мухаммед тогда же донёс на тебя, а когда он отправлялся к эмиру Энрике, я дал ему лишних денег, чтобы он смог привезти бутылочку волшебных чернил, если, конечно, таковые существуют. Оказалось, что и впрямь существуют, и когда Мухаммед приехал в Самарканд, сопровождая посольство эмира Энрике, он привёз тебе достаточное количество, о чём незамедлительно доложил мне.

— Подлец! — не стерпел Искендер.

— Ты недоволен поведением Мухаммеда? — поинтересовался Тамерлан.

— О нет, хазрет, он вёл себя как настоящий подданный своего государя, — поспешил соблюсти присущий себе тон мирза.

— Потом, по мере того как продвигалось твоё изобличительное сказанье, — продолжал великий эмир, — благочестивый Мухаммед докладывал мне, докуда ты дописал. Ведь ты наивно рассказывал ему о том, как осуществляется твой замысел. И, если я не ошибаюсь, ты дошёл до описания похода на Индию?

— Нет, дальше.

— Даже дальше?

— Я остановился на том, как вы играете с Баязетом в шахматы. А разве вы ещё не держали рукопись над огнём? — спросил мирза.

— А зачем? — ответил Тамерлан. — Ведь тогда всё нарушится. Весь твой замысел. А мне этого не хочется. Я нарочно затеял всю эту игру и надеюсь, что ты допишешь повесть о зловредном царе Самаркандском до полного завершения. Или ты надеялся, что я тебя повешу?

— Честно говоря, только этого и ждал. Мечтал о верёвке, ибо боялся какой-нибудь долгой и страшной казни, — признался Искендер.

— Как Мухаммед?

— А кстати, о Мухаммеде, — вспомнил Искендер. — Его повесили?

— Ну а как же! — усмехнулся Тамерлан. — Повесили. А бедняжку Яугуя-агу сварили в крутом кипятке. Ты же помнишь суд. Ведь тебя тогда же и в зиндан бросили по доносу Яугуя-аги. Бедняга Мухаммед. Кстати, это я попросил его соблазнить мою самую младшую жену, что он с успехом и проделал.

— Ничего себе! — вновь вырвалось у Искендера. — Мухаммед заслуживает огромного восхищения. Зачем же вы повесили столь послушного исполнителя своих изящных розыгрышей?

— Представь себе, соблазнив Яугуя-агу, Мухаммед не на шутку влюбился в малышку, и уж побег из Самарканда затеял по собственному почину. Вот как бывает, дорогой мой Искендер! Я не приказывал Мухаммеду увозить моих жён из столицы. Тут уж он проявил излишнее рвение, а я этого не люблю. Пришлось наказать. — Тамерлан ненадолго умолк, весьма лукаво глядя на Искендера. Сидящий на плече у измерителя вселенной сапсан, будто подражая своему хозяину, тоже покосился на Искендера весьма ехидно.

— Хм! — кашлянул Искендер. — Но ведь я тоже проявил излишнее рвение, начав писать повесть о злом царе Самаркандском.

— А мне это почему-то понравилось, — сказал Тамерлан. — Сам не знаю почему.

— Странно, — пожал плечами Искендер.

— Ничего странного, — сказал Тамерлан. — Скажи, а я в твоей повести выгляжу очень отвратительно?

— Скажу честно, — вымолвил Искендер и хотел уж как-то увильнуть от прямого ответа, но почувствовал, что уже поздно, и признался: — Очень отвратительно.

— Ну и хорошо, — махнул рукой Тамерлан. «Чем же всё это кончится? — подумал мирза. — Как кошка с мышкой! Да человек ли он?»

— Я не понимаю вас, хазрет, — сказал он. — Вы затеяли какую-то игру со мной?

— Вовсе никакой игры, — нахмурился Тамерлан. — Я просто хочу, чтобы ты дописал свою повесть, а кроме того, хочу продолжить с тобой вместе нашу «Тамерлан-намэ». Ведь у нас здорово получалось. Правда, сейчас мне будет некогда. До похода осталось одиннадцать дней, и я весь в военных заботах. А когда вернёмся из Китая — продолжим. Ты же пока свободен и можешь спокойно писать свою потайную повесть.

— Но зачем она вам? — воскликнул Искендер недоумённо.

— А пусть будет, — просто ответил обладатель счастливой звезды. — Кто-то ведь должен написать о том, какой я изверг. Но только давай дадим друг другу честное слово, заключим крепкий договор. Я пообещаю, что дарую тебе жизнь и ты будешь при мне, как прежде. Мало того, я составлю для тебя завещание с предоставлением всяких льгот после моей смерти. А ты должен пообещать, что, когда твоя повесть подойдёт к концу, ты напишешь на тех листах, в которых скрыт невидимый текст, одну из сур Корана. На выбор — ту, которая по размерам будет умещаться. Согласен?

— Согласен, — подумав совсем недолго, ответил Искендер.

— Да, — припомнив ещё одно условие, щёлкнул пальцами Тамерлан, — и ты пообещаешь, что больше никогда не будешь сочинять ничего обо мне. Согласен и на это?

Мирза молчал.