Тимур. Тамерлан

После смерти Баязета Йылдырыма, сиречь Молоньеносного, многие из витязей, ему некогда служивших, присягнули Тамерлану. И так, пополнив ряды своей рати новыми приспешниками, Тамерлан отправился в обратный путь. Шед через Грузию, вновь оросил он землю страны сей христианскою кровию. Далее, пройдя Мазандеран и Хорасан, возвратился смертоносец в свой стольный град Самарканд и поселился во дворце, окружённом чинаровым садом. Жил он также и в городском дворце, именуемом Кок-Сарай, или Синий дворец. Отдыхая от трудов ратных, он затеял многое построить в Самарканде, и стал возводить мечети и духовные училища, а также другие прочие здания и, конечно, усыпальницы для себя и своих жён, коих у него было несметное множество, а только десять считались главными. Три же из них — самые главные, именуемые биби-ханым Сарай-Мульк, кичик-ханым Тукель и Туман-ага. Для них Тамерлан построил самые лучшие усыпальницы, прелепо расписанные и сверкающие.

По прошествии же года по возвращении из походов заскучало сердце смертолюбивое, алкая новых грабежей и злодеяний. И на сей раз воззрились кровожадные очи далеко на восток, туда, где лежит страна, именуемая у чагатаев Китай и где сидит великий хан Чай Цикан. Шло лето одна тысяча четыреста четвёртое от Рождества Христова, или шесть тысяч девятьсот двенадцатое от прародителя Адама. И собрал Тамерлан-царь великий съезд-курултай, и на том курултае объявил о грядущем походе. Тогда же, как объявлена война была новая, посла китайского усадили на вепря и так, с позором, отправили к Чай Цикану. И стали чагатаи пировать, да так много пировали, что Тамерлан от вина занедюжил и слёг.

При сем событии же случилось вот что. Был у Тамерлана заушник по имени Магомет Алькаги. Аз, раб Божий Александр, водил с тем Магометом дружбу, не знаючи, что он заушник. И когда Тамерлан посылал того Магомета в Кастилью к королю Энрике в посольство, я просил его привезти мне чудесных чернил, там изготовляемых, кои сами собой исчезают, но появляются, аще их над огнём подержать. Побывав у короля Энрике Кастильского, Магомет прибыл в Самарканд и привёз мне тех чернил. И теми чернилами писана повесть сия. А Тамерлан от Магомета знал, что я пишу о нём изобличительную повесть, и не препятствовал мне до поры.

А женился Тамерлан часто, и се, решил проверить верность самой новой из жён своих и подговорил Магомета в соблазн её ввести. Магомет исполнил приказ Тамерлана, но полюбилась ему красная девица, которая и не поята ещё была мужем своим Тамерланом по его немощи. И егда Тамерлан оказался при смерти, Магомет увёз ту молодую супругу его из Самарканда, но немчин Иоанн, ловкий и быстрый, уловил беглецов, достигнув их в граде Термезе. И привезя их в Самарканд, представил суду Тамерлана. На суде же неверная жена изобличила меня, грешного раба Александра, в том, что пишу запретную книгу, о коей знала от полюбовника своего, Магомета. И был я брошен в страшное и гнилое узилище, а неверную жену свою Тамерлан живою в кипятке сварил, а Магомета, полюбовника её, повесил.

И сидел аз в заточении лютом долгие много дней, молясь ко Господу Иисусу Христу и Пресветлой Богородице Деве, да избавят они меня от всякой скорби и нужды, позора и поругания и да ниспошлют непостыдной кончины живота моего. И внял Господь. Разверзлись двери темницы, и предстал я пред очами злодея лютого, Тамерлана-царя. Тогда молвил царь Самаркандский, прося меня оставить повесть мою втуне, а за то клялся сохранить мне живот. Аз слово дал не являть миру повесть сию, а оставить её втуне, по ней же написать слова из Алькорана. И клятвенно скрепили мы с царём Самаркандским завет сей, ибо ничего не оставалось мне делать иного, кроме как согласиться. И дал я также слово царю-злодею не сочинять более никаких повестей о нём, диаволовом сыне проклятом.

Глава 55 1 раджаба 807 года хиджры

И день урочный настал.

Мокрые хлопья снега падали на Самарканд с утра, и северо-восточный ветер пытался нести их по улицам города, но они быстро прилипали к земле и таяли, таяли под копытами лошадей, на которых спешили в орду те, кто жил в городе.

Великая орда, раскинувшаяся под Самаркандом на несколько курухов[190], заканчивала складывать свои шатры и строилась, выстраивалась, вылепливалась в великое войско, насчитывающее более двухсот тысяч конных и пеших ратников. Это был костяк похода, костный мозг которого — сам Тамерлан. Правое крыло великой армии под предводительством Пир-Мухаммеда должно было собраться в Ташкенте и его окрестностях — Шарукье и Сейраме. Левое крыло под командованием Джеханшаха двигалось к Яссам и Сабрану. А костяк, ведомый самим измерителем вселенной, должен был прийти и встать между крыл своих — в Отраре. Оттуда, из правобережья Сайхуна, эта объединённая, почти миллионная армия двинется дальше на восток.