Тёмная ночь

Потом он потопал в направлении Москвы, держась вдоль трассы, но на нее не выходя, пока не отмахал за придорожными деревьями километров пятнадцать. Электричка была ему заказана — на станции, небось, и легавые уже вовсю рыщут, и «свои». А уж то, что «свои» догадаются перекрыть автомобильную дорогу, если менты этого не сделают, почти наверняка можно было сказать. Уж на главном выезде из города будут дежурить, факт.

Почувствовав себя в относительной безопасности, Кирзач вышел на дорогу и стал голосовать. Тормознул водитель потрепанного грузовика.

— Куда, браток?

— До Орехово-Зуева.

Напрямую до Москвы Кирзач просить не решился. Лучше в несколько этапов добираться, так оно надежней и спокойней.

— Садись.

Кирзач забрался на место рядом с водителем, водитель тронул машину с места, спросил, улыбаясь:

— Загудел, что ли?

«Ну да, от меня ж до сих пор перегаром несет», сообразил Кирзач. А вслух он ответил:

— Ага, поехал шурина навестить, вот и… Боюсь, моя баба меня убьет. Я-то вчера обещал вернуться, поздней электричкой, а сам, видишь, когда возвращаюсь. Проснулся, похмелился на дорожку, и вперед. Главное, все мы просадили, до копейки, даже на билет не осталось. Если б тебя не словил, то прямо не знаю…

— Бывает… — отозвался шофер. — Да добрался бы, трасса оживленная, какая-нибудь попутка обязательно бы подобрала. В Орехово-Зуево где живешь?

— Неподалеку от станции. Ты высади меня, где удобней, дальше я уж сам добегу.

— Заметано.

Так они доехали до Орехово-Зуево, болтая о пустяках, а в Орехово-Зуево Кирзач перекантовался до начала шестого вечера — часа самых переполненных электричек, когда ни у какой милиции не хватит сил и средств проверять всех пассажиров, и, в тесноте, да не в обиде, доехал до Москвы. В Москве он сошел не на вокзале, а за остановку до вокзала, на «Серпе и Молоте» — почти на окраине, по тем временам. На окраинах меньше шерстят приезжающих, чем на центральных вокзалах.

Надо было решить, где провести ночь. Имелись на примете у Кирзача четыре надежных логова, но еще неизвестно, как его в этих логовах встретят. Может, и там охотники ждут. Снимать девку не хотелось, после предыдущего прокола. Снять комнату у какой-нибудь бабульки? Тоже опасно.

В конце концов, он прибился к троим мужикам, распивавшим в укромном уголке под деревьями неподалеку от ДК «Серп и Молот».

— Мужики! Где можно водки достать? Душа горит, а все ж закрыто… Я б и две бутылки поставил, деньги есть…

— Так с-час и сделаем, отстегивай! — тут же откликнулась троица.

Буквально через полчаса они сидели на лавочке в глубине сквера, пили «сучок» и калякали за жизнь.

— А я, понимаешь, с женой поссорился, хлопнул дверью… Ну, и загулял, — объяснял Кирзач.

— Сам-то где живешь?

Кирзач прикинул, какой район назвать. «Жить» он должен не слишком далеко, не слишком близко — в окрестных кварталах, небось, мужики всех пропойц знают, можно и обжечься — и хоть основные улицы он должен знать в том месте, которое назовет.

— В Сокольниках я живу.

— В Сокольниках? Эк тебя занесло. Еще домой добираться…

— Не поеду я домой, — буркнул Кирзач. — Пусть знает, стерва.

— На улице ночевать будешь?

— Может, и на улице.

— Пошли лучше ко мне, — предложил один из мужиков. — Я один живу. Заодно и добавим, в культурных условиях. Только тихо надо, чтобы соседи не возгудели.

— Я тихий, — заверил Кирзач.

Преувеличенно пьяным жестом он достал деньги.

— Еще две бутыли добудешь? Хватит нам до утра?

— Хватит! — откликнулся обрадованный мужик. И протянул руку. — Меня Гришей зовут, Семыкиным.

Второй собутыльник Кирзача оказался Мишей, а третий — Колей.

— Иван, — представился Кирзач. — Денисов.

— Вот и отлично, Ваня. Пошли!

Гриша смотался куда-то — к «торговцу», как он объяснил; понимай, к какому-нибудь старику-инвалиду, который днем берет водку по цене государственной, а ночью отпускает по «ночной» цене, тем и живет — и вернулся с еще двумя бутылками. Одну на лавочке ополовинили, и Миша с Колей отделились, по домам побрели: мол, хоть и жалко компанию рушить, но поздно уже, лишних скандалов от супружниц им не надо. А Гриша и Кирзач прошли к одному из соседних домов, поднялись на пятый этаж, Гриша тихо отпер дверь и тихо провел Кирзача в свою комнату.

Почти до утра они просидели, и только с первыми бледными лучами рассвета завалились спать. Гриша, как выяснилось, работает грузчиком на Курском вокзале, на товарном его отделении, и у него как раз сутки свободные, поэтому за то, чтобы опоздать на работу, он не беспокоился.

Разбудил он Кирзача во втором часу дня, предложил горячего чаю — с кипящим чайником с кухни явился, стал стаканами и ложками бренчать, Кирзач и проснулся.

— Слышь, Ваня, — сказал Гриша. — Может, ханки прикупить на опохмел? Да и пожрать не мешало бы.

Кирзач вытащил деньги.

— Сбегаешь, а? Меня ломает, головы поднять не могу…

— Оно и понятно. Да я быстро слетаю.

Гриша исчез, а Кирзач, вытянувшись на бугристом диванчике и положив руки под голову, стал прикидывать, как быть дальше.