Тёмная ночь

От Гриши к вечеру сваливать надо, это ясно. Если он еще задержится, это может показаться подозрительным. Ладно, еще одни сутки он выиграл. Куда дальше? В дом, где живет Марк Бернес — и попробовать проникнуть к нему, с удостоверением электрика. Рисково, конечно, но может сработать. Почему бы не сработать? Или, все же, ждать того шанса, двадцать пятого августа, лучшего шанса, о котором они говорили?.. Тогда надо вообще из Москвы слинять. Отсидеться где-то в ближнем Подмосковье, в порядок привестись… Больше ему пить нельзя, он должен быть в форме. А до этого… до этого пистолет забрать надо. Но на той хазе, где для него пистолет приготовлен, тоже может засада торчать. Могли, могли Уральский, Волнорез и Губан и эту хазу сдать, предъяву получив. А если и не сдали, то сложно ли догадаться, к какому «оружейнику» Кирзач пойдет… Тут надо все продумать, обидно будет влипнуть в последний момент…

А может — закралась в голову шальная мысль — какого-нибудь раззяву легавого завалить и табельное оружие забрать? В положении Кирзача одной расстрельной статьей больше или меньше — это тьфу.

Да, это вариант. Вариант хороший.

Вернулся Гриша, принес водку, пива четыре бутылки, хлеб, колбасу, несколько банок консервов и развесных пельменей.

— Соседей дома никого, — сообщил он. — Часов до пяти можем вместе на кухне хозяйничать, и даже песни петь.

Они поставили вариться пельмени, дернули по первой, загладили пивком, и, в ожидании пельменей, колбаской с хлебушком закусили.

— Думал еще картошки взять, отварить, да лень чистить… — пробормотал Гриша. — Слышь, а как, ты сказал, твоя фамилия? Денисов?

— Да, — Кирзач насторожился. — А что?

— Чудно как-то. Менты ко всем, у кого фамилия Денисов, сейчас придираются. Витьку Денисова, его даже в ментовку сволокли, потом отпустили. Денисов, говорят, да не тот.

Выходит, мой паспорт сгорел, сразу сообразил Кирзач. По тому паспорту, что им от Катюши достался, они и второй вычислили. Интересно, как? Значит, зацепки нашлись, систему разгадали, по которой Повиликин фальшивки ваял. Да неважно это. А важно то, что и удостоверение электрика сгорело. Электрика с фамилией Денисов покрутят, едва он в подъезд Марка Бернеса войдет. Да, крупно повезло. Везение всю дорогу — ведь мог бы сунуться к черту на рога, и сгинул бы, как последний фраер…

— Да, не повезло, — сказал он вслух. — От меня ж за версту разить будет. Этот Денисов, которого ловят — он, наверное, крупный преступник. Но меня-то, если вместе с другими Денисовыми заметут, точно в вытрезвиловке на пятнадцать суток оставят, из общей вредности… Что делать-то?

— Да пережди у меня, пока не протрезвеешь, — предложил Гриша.

— Долго ждать… К вечеру надо дома быть, с женой мириться.

— Вчера ты храбрее был.

— Так вчера я вообще был… того. И на взводе, и принял немеряно. А сегодня, как подумал с утра…

— И что бабы с мужиками делают, — вздохнул Гриша. — Потому и не женюсь. О, пельмени готовы. Давай пожрем.

Поедая пельмени, Кирзач пробормотал:

— Может, такси поймать?.. И до дома. А там с женой помирюсь и спать завалюсь. А завтра пусть хоть на каждом шагу менты проверяют, тот я Денисов или не тот…

— Да говорю тебе, отсидись у меня. Еще на такси тратиться… Не дрейфи, уладится все с твоей женой. Бабы, они так: пошумят и перестанут, куда им без нас деваться? Слушай, — Гриша поднял на Кирзача слегка помутневший взгляд. — А ты-то почему не на работе? Тебе не вломят за прогул?

— Не вломят. Я, вообще-то, электриком работаю, в «Мосэнерго». Но у меня как раз отпуск начался. Из-за отпуска с женой и поругались. Я говорю, отпускные хорошие, сейчас с боем билеты возьмем да на юга, на солнышке поваляться, в море побарахтаться. А она мне: какие там юга, надо к маме в деревню ехать, с огородом помогать, одной ей трудно. А на лишние деньги нужно платяной шкаф купить, да и кое-что еще в доме обновить надо. Ну, а я говорю, ты что, дура, какая деревня, твоя мама всю жизнь справлялась и теперь справится, а я весь год на работе ломался, что ж мне еще и в деревне ломаться, нет, я полного отдыха хочу!.. Так, слово за слово, и перецапались.

— На юга, оно хорошо, — задумчиво сказал Гриша. — Я бы и сам с большой охотой на юга махнул. Ладно, давай выпьем за то, чтобы ты убедил жену в своей правоте.

Выпили.

Кирзач продолжал лихорадочно соображать.

Теперь в Москве земля под ним на каждом шагу гореть будет. Срочно надо из Москвы выбираться и делать ставку на один вариант: двадцать пятого августа. Но как выберешься, когда менты лютуют? Надо переждать, пока их рвение на убыль пойдет. С другой стороны, если их накрутили, то у них рвение не угаснет ни завтра, ни послезавтра… Придется опять рисковать.

А что? Он на большой риск и подписался, не на что-нибудь другое. Ставки подняты, и ему это нравится.

— Да, обидно было бы полотпуска в ментовке провести и выйти наголо обритым, — вздохнул он.

Гриша не ответил. Ему другая мысль в голову пришла.

— Так ты что, отпускные сейчас пропиваешь?

— Да так, взял от них маленько, — ответил Кирзач.