Тёмное пророчество

Имя «К-О-М – М-О-Д» я произнес по буквам, опасаясь, что, если произнесу его, это привлечет внимание бога-императора. Калипсо о нем никогда не слышала. Оно и понятно, она ведь провела пару последних тысячелетий у себя на острове. Я сомневался, что ей известны имена кого-то еще, кроме бедолаг, которых прибивало к ее берегам. Она почти ничего не слышала даже о Геркулесе. Это меня порадовало. А то он вечно считал себя пупом земли.

– Ты лично знаком с императором? – спросила она.

Я убедил себя, что не покраснел. Подумаешь, румянец – ветер же холодный.

– Когда мы встретились, он был моложе. Внезапно обнаружилось, что у нас много общего. Но когда он стал императором… – Я вздохнул. – Ты ведь знаешь, как оно бывает. Он получил слишком много власти и славы, когда был слишком юн. Они вскружили ему голову. Как Джастину, Бритни, Линдси, Аманде, Амадею…

– Я не знаю, кто все эти люди.

– Нам нужно больше времени уделять твоим урокам поп-культуры.

– Пожалуйста, не надо! – попросила Калипсо, пытаясь разобраться с заедающей молнией на куртке.

Одежду с чужого плеча, которая сегодня была на ней, Калипсо, видимо, выбирала в полной темноте: видавшая виды серебристая парка – вероятнее всего, Эмми носила ее, когда была Охотницей Артемиды; футболка с надписью «INDY500»[11]; коричневая юбка по щиколотку, надетая поверх черных легинсов, и яркие фиолетовые с зеленым кроссовки. Мэг Маккаффри оценила бы ее чувство стиля.

– А кто был тот Кукурузник с мечом? – спросила Калипсо.

– Литиерс, сын царя Мидаса. Я мало что знаю о нем и не представляю, почему он служит императору. Остается только надеяться, что мы успеем уйти из зоопарка до его появления. Мне вовсе не хочется с ним сражаться.

Калипсо сжала и разжала кулаки, видимо припоминая, что случилось в последний раз, когда она пошла врукопашную.

– Хорошо хоть твоя подруга Мэг сбежала от конвоиров, – заметила она. – Это отличная новость.

– Наверное.

Мне хотелось верить, что Мэг взбунтовалась против Нерона. Что она наконец-то узнала правду о своем чудовищном отчиме и теперь вернется ко мне, готовая помочь в поисках и не раздражать меня своими приказами.

К сожалению, я не понаслышке знал, как тяжело освободиться от нездоровых отношений. Нерон запустил свои когти глубоко в ее психику. Мысль о том, что Мэг сбежала, не знает, куда ей идти, напугана, что ее преследуют приспешники двух разных императоров… ни капли не успокаивала. Я надеялся, что рядом с ней хотя бы ее друг Персик, зерновой дух, но в моих снах он не появлялся.

– Что насчет Трофония? – спросила Калипсо. – Ты часто забываешь своих детей?

– Тебе не понять.

– Мы ищем опасный оракул, который сводит людей с ума. Выясняется, что дух оракула – твой сын, который, похоже, затаил на тебя обиду – ведь ты не ответил на его мольбу и ему пришлось отрезать голову собственному брату. О таком хотелось бы знать заранее.

– Мой разум переполнен! Это всего-навсего весьма ограниченный разум смертного!

– По крайней мере мы одинаково его оцениваем.

– Давай издевайся, – проворчал я. – Я-то думал, ты дашь мне совет, что делать дальше. Но толку от тебя никакого.

– Советую перестать быть таким gloutos.

Это слово означало «ягодицы» на греческом, правда, у древних греков оно имело куда более грубый оттенок. Я попытался придумать в ответ что-нибудь уничижительное, но совершенно забыл, как сказать по-древнегречески «Кто обзывается, тот так и называется».

Калипсо взъерошила оперение стрел в моем колчане:

– Если хочешь совета, что же не спросишь свою стрелу? Может, она знает, как спасти грифонов.

– Хм. – Совет Калипсо спросить совета пришелся мне не по душе.

Я не понял, какой толк может быть от говорящей по-шекспировски стрелы в нашем нынешнем квесте. Впрочем, я ничем не рисковал, кроме собственного спокойствия. Если стрела доведет меня до белого каления, я всегда могу выстрелить ею в gloutos какого-нибудь чудовища.

Я достал Стрелу Додоны. И тут же у меня в голове зазвучал ее зычный голос, я почувствовал, что каждое ее слово отдается дрожью в древке.

– ЧУ! – сказала стрела. – УЖЕЛЬ У СМЕРТНОГО ПРОСНУЛСЯ РАЗУМ?

– Я тоже по тебе скучал, – ответил я.

– Она говорит? – спросила Калипсо.

– К сожалению, да. О Стрела Додоны, я хочу задать тебе вопрос.

– ПОРАЗИТЬ МЕНЯ ЖЕЛАЕШЬ? ИЗВОЛЬ.

Я рассказал ей о своих видениях. Уверен, что со стороны это выглядело нелепо: мы шли по Уэст-Мэриленд-стрит, и я разговаривал со стрелой. Возле Конференц-центра Индианы я споткнулся и едва не выколол себе глаз, но Калипсо даже не засмеялась. За время наших путешествий она видела меня в куда более унизительных положениях.

Выпустив стрелу из лука, я бы, наверное, куда быстрее ввел ее в курс дела, чем рассказывая о наших злоключениях, но наконец я закончил.

– ФИ! – Стрела задрожала у меня в руке. – СИЕ НЕ ВОПРОС, А ИСТОРИЯ.

Я задумался, а не испытывает ли она мое терпение, проверяя, как долго можно надо мной издеваться, пока я не разломлю ее напополам. Я бы давно так и сделал, но боялся, что в таком случае обломки в один голос будут давать мне только плохие советы.