Тёмное пророчество

Тени на стенах пещеры замелькали быстрее. Песня Мэг, отдаваясь эхом от камня, начала разбиваться на разные звуки. Вода вокруг меня закипела. На островке сгустилась тьма, она закрутилась как смерч, принимая форму человека.

– Мэг, прекрати петь! – завопил я.

Всхлипнув в последний раз, она рухнула на колени, по лицу ее текли слезы. Она со стонами повалилась на бок, голос ее захрипел, как смятая наждачная бумага. Стразы в очках еще светились, но слабым синеватым светом, как будто из нее выжали все тепло.

Больше всего на свете мне хотелось броситься к Мэг. Вода из источников Мнемозины и Леты почти перестала на меня действовать. Я знал Мэг Маккаффри. Мне хотелось ее утешить. Но еще я знал, что для нее опасность не миновала.

Я повернулся к острову. Призрак отдаленно напоминал человека, он состоял из теней и световых отблесков. Сцены, рожденные песней Мэг, вспыхивали и исчезали в его теле. Он устрашал больше, чем Эгида на щите Талии, – от него исходили волны ужаса такой силы, что мне стоило огромных усилий не потерять контроль над собой.

– Трофоний! – крикнул я. – Оставь ее в покое!

Его образ стал отчетливей: блестящие темные волосы, горделивое лицо. Вокруг него кружился рой призрачных пчел, существ, посвященных ему, – маленькие сгустки темноты.

– Аполлон, – его низкий голос прозвучал резко, как тогда, когда он исходил из уст сидящей на Троне Памяти Джорджины. – Я так долго ждал, отец.

– Прошу тебя, сын, – я молитвенно сложил руки. – Не Мэг твой проситель, а я!

Трофоний посмотрел на юную Маккаффри, которая лежала, съежившись и дрожа, на каменном выступе.

– Если она не просительница, зачем же она призвала меня своей скорбной песней? У нее есть много вопросов. Я могу дать ответы взамен на ее разум.

– Нет! Она… Она хотела защитить меня, – мой голос сорвался. – Она мой друг. Она не пила из источников. Но я пил. Я пришел к твоему священному оракулу с просьбой. Возьми лучше меня!

Смех Трофония был жутким… он был достоин духа, который провел тысячи лет в темноте со змеями.

– Возьми лучше меня, – повторил он. – Именно об этом я молил тебя, когда мой брат Агамед не мог выбраться из туннеля, когда ему раздавило грудь, когда он умирал. Ты тогда прислушался ко мне, отец?

У меня пересохло во рту:

– Не наказывай ее за то, что сделал я.

Призрачные пчелы Трофония разлетелись широким облаком и яростно жужжали мне в лицо.

– Знаешь ли ты, как долго я скитался по миру смертных после того, как убил собственного брата, Аполлон? – спросил призрак. – После того, как я отрезал ему голову, с его кровью на своих руках я бродил по безлюдным местам недели, месяцы. Я молил, чтобы земля поглотила меня, покончив с моими страданиями. Но мое желание исполнилось лишь наполовину, – он обвел рукой пространство вокруг нас. – Теперь я живу во тьме, потому что я твой сын. Я вижу будущее, потому что я твой сын. А мои боль и безумие… Почему бы мне не поделиться ими с теми, кто просит моей помощи? Неужели ты сам кому-нибудь помогал просто так?

У меня подкосились ноги. Я упал на колени, оказавшись по подбородок в ледяной воде.

– Прошу тебя, Трофоний! Теперь я смертный. Требуй платы с меня, а не с нее!

– Но девчонка сама вызвалась! Она открыла мне свои самые большие страхи и сожаления.

– Нет! Нет, она не пила воду из источников. Ее разум не готов. Она погибнет!

В темной фигуре Трофония словно молнии вспыхнули картинки: Мэг в коконе лежит в муравейнике; Мэг становится между мной и Литиерсом и останавливает его клинок, скрестив свои золотые мечи; Мэг крепко держится за меня, когда мы летим на грифоне из зоопарка Индианаполиса.

– Значит, она тебе дорога, – сказал оракул. – Отдашь ли ты свою жизнь в обмен на ее?

Мне было трудно ответить на этот вопрос. Пожертвовать жизнью? В любой момент моего существования длиной в четыре тысячи лет я бы завопил в ответ: «Нет! Ты с ума сошел?! Никто не должен жертвовать своей жизнью. Жизнь ценна! Я отправился в этот квест, пытался найти и защитить от врагов древние оракулы только для того, чтобы снова стать бессмертным и чтобы мне больше никогда не приходилось размышлять над такими жуткими вопросами!»

И все же… Я вспомнил, как Эмми и Джозефина отказались от бессмертия ради друг друга. Я вспомнил, как Калипсо оставила дом, отреклась от магических сил и вечной жизни, чтобы скитаться по миру, любить и, возможно, наслаждаться чудесной жизнью школьницы в Индиане.

– Да, – ответил я. – Да, я отдам жизнь, чтобы спасти Мэг Маккаффри.

Трофоний рассмеялся – его хлюпающий злой смех был похож на колыхание змей в воде.

– Отлично! Тогда пообещай, что исполнишь мое желание. Что бы я ни попросил, ты это исполнишь.

– Т-твое желание?

Я больше не был богом. И Трофоний об этом знал. Даже если бы я мог исполнять желания, в недавнем разговоре богиня Стикс напомнила мне, как опасно давать клятвы, которые не можешь сдержать.

Но разве у меня был выбор?

– Да, – сказал я. – Клянусь. Проси что хочешь. Теперь мы договорились? Ты возьмешь меня вместо нее?