Тёмное сердце ректора Гордеева

Свободной рукой он схватил меня за волосы, дернул вверх, требовательными губами атаковал шею и плечи… и с этого момента я перестала следить за всеми этими руками и губами. Меня словно проглотило, втащило в себя удовольствие – огромное, горячее, мокрое и скользкое… слепое и беспомощное, как и я сама...

Он был везде – у меня в промежности и во рту, лаская и тиская меня, сзади и спереди, перекрывая мне дыхание и снова позволяя дышать. Затыкая мне рот поцелуями, всякий раз, когда я пыталась хоть что-то произнести, хоть как-то дать ему понять, что всё, хватит, что это слишком быстро и слишком неожиданно… и я могу как-то по-другому… не дать ему кончить в трусы…

А потом, когда я уже готова была то ли упасть в обморок, то ли заорать от этой дикой смеси блаженства, страха, нетерпения и близости оргазма, он вздернул меня к себе на бедра, усадил, поддерживая мои ноги руками и набросился на мою грудь – вылизывая ее, всасывая жадно, с рычанием, словно дикий зверь…

Но все это было только цветочки. А вот когда к промежности прижалась его эрекция, уже освобожденная от боксеров, все вдруг стало «по-взрослому»…

– Стой… подожди… – задохнувшись в панике, я предупреждающе выставила руку, упираясь ему в грудь.

– Все хорошо… я только снаружи… – приговаривал он, успокаивая не то меня, не то себя, ритмично толкаясь, осторожно проскальзывая между складочек всей своей великолепной, мощной и скользкой длиной… вверх и вниз… к влагалищу и снова вверх, к животу…

– Только вот так… снаружи… ох… какая же ты мокрая…

– О, боже, нет-нет-нет… – зажмурившись, бормотала я, стиснув зубы от напряжения, отчаянно сопротивляясь нарастающей, подминающей под себя волне…

Но это не помогло – меня хватило на три или четыре таких «вверх и вниз», а потом взорвало, подбросило и выкрутило наслаждением – таким мощным, что пальцы на ногах свело судорогой, а горло охрипло от криков.     

– И такой… такой тоже представлял… – слышала я сквозь грохот пульса в ушах, сквозь собственные стоны и всхлипы, не понимая о чем он, продолжая содрогаться, раскачиваться, выгибаясь так сильно, что непонятно было, как он удержал меня. 

И как только немного пришла в себя, поняла – он внутри!

В буквальном смысле – внутри, пристроился к разгоряченному входу – туда, где все еще пульсировало, все было горячо и мокро, и протискивается с каждым моим движением, с каждым судорогой все глубже и дальше …

По инерции я задергалась, сопротивляясь и вырываясь из его рук…

И вдруг остановилась, широко распахивая глаза и почти не дыша. Вдруг понимая, что все это – охренеть как правильно! Что ничего такого уж страшного не происходит и, что самое главное, что я… я хочу его внутри!    

Не веря в то, что чувствую – ведь ничего же еще не произошло, ничего не изменилось, и он все просто может хотеть меня одноразово трахнуть! – я прислушалась. К нему, к себе, ко всем этим вымученным, отрывистым стонам, вздохам и скольжению мокрых тел…   

Это ведь единственное, что я могла теперь – слышать его и осязать.

И снова поняла – это правильно, правильно! Так оно и должно быть!

– Расслабься… – пробормотал мне в шею Демьян, приняв мою напряженность за сопротивление. – Я не остановлюсь… Не смогу…

Словно показывая мне, что вот – он пытается, чуть вышел и снова с обреченным стоном надавил, проникая еще глубже и дальше – начиная вызывать в теле ожидаемую боль.

Я кивнула – тяжело дыша, слизывая стекающую воду с губ.

– Хорошо… только… осторожно… – слова давались трудно, выскакивая изо рта в унисон с горячими, прерывистыми выдохами. И с его движениями – ритмичными и плавными. Такими плавными, что непонятно было – это он трахает меня аккуратными, неглубокими толчками, или я сама насаживаюсь на него, лишая себя девственности.

– Черт, я хотел бы видеть твои глаза… – выдохнул он мне в рот. И тут же впился в мои губы – словно компенсировал мой невидящий взгляд поцелуем.

Застонав, я ответила, целуя его отчаянно, жадно, отдавая все, что у меня было – так, будто он мой, только мой, будто всё это не просто далеко зашедшие обнимашки в ванной, непросто его очередной трах…

И вдруг увидела. Прямо так – с закрытыми глазами, в привычной уже багровой темноте, увидела это. Темное и неповоротливое, похожее на огромную, черную змею, свернувшуюся на уровне груди человека, держащего меня на весу. 

Подняв на меня голову, змея сузила свои раскосые, желто-золотые глаза и зашипела, обнажая здоровенные, острые клыки, истекающие ядом.

– Моя… моя ашшштар…

Издав странный, гортанный звук, человек вдруг напрягся и замер, крепко вцепившись пальцами мне в ягодицы. Потом выдохнул, прижал спиной к стене, создавая упор и повторил – грубым, жестким голосом, со странным раздвоением звука на концах слов. Будто говорили они оба – человек и змея.

– Моя ашштар… забираю тебя… ашштар… исаахади…