Тёмные не признаются в любви

– Хорошо, тогда просто транслируй зрителям то, что я буду рисовать. Сделай увеличенные портреты в воздухе.

– Возьми университетский проектор. Тебе помогут его настроить так, чтобы полупрозрачное изображение плыло в воздухе.

Сестра поморщилась:

– Кто-то его уже занял.

– В КУМе проекторов много.

– Не хочу повторяться, – раздраженно повела плечами Криста.

– Тогда зачем заставляешь меня? К тому же я показала свой номер.

Сестра окинула меня сердитым взглядом:

– Вот ты как со мной… А я еще протянула тебе руку дружбы!

– Это ты о чемодане с моей одеждой? – Я горько усмехнулась, вспоминая, как удивлялась ее доброте, как надеялась, что она изменилась. Наивная. – Можешь забрать себе.

Резко развернувшись и слегка задев меня локтем, Криста, кипя от гнева, ушла прочь.

Я осталась одна. Ненадолго.

Укромный уголок заполнила тьма, поглощая свет. Испугаться толком не успела – самые надежные в мире руки обняли меня сзади, а самые желанные губы прижались к моей щеке, почти у самого уха.

– Элея, твои иллюзии невероятны, – шепнул Джаред. – На какое-то мгновение я поверил, что стою на Костяном перевале, скованный стужей.

Он говорил, шевеля дыханием мои волосы на виске, – и я млела. По телу растеклась нега. Пол перестал служить опорой, и мужчина крепче обнял меня, удерживая.

– Согрей меня теперь, моя чаровница.

Стон, сорвавшись с моих губ, послужил разрешающим сигналом – поцелуи Джареда переместились ниже, на шею.

И я окончательно сошла с ума. Боги… я умирала. Взбудораженность после выступления, приправленная стычкой с сестрой, усилила откровенные ласки.

Никогда ранее не испытываемое удовольствие толкало на безрассудство – запустив пальцы в волосы кромешника, я чуть потянула, требуя иных поцелуев. Страсть туманила голову, превратила меня в жадину – хотелось еще и еще…

Издав звук, похожий на довольное рычание, Джаред впился в мои губы.

Целовал неистово, жадно, прижимая к себе так сильно, словно желал слиться воедино. И я разделяла его желание.

– Моя, – не спрашивая, а утверждая, объявил он и поцеловал, будто клеймя.

– Ваша, – выдохнула в ответ.

Рыкнув, Джаред слегка прикусил мою нижнюю губу, наказывая за официоз в такой момент. Волнительно-острые ощущения…

Мне понравилось – и я нежно укусила его в ответ.

Произнеся что-то эмоциональное, но мне непонятное, он подхватил меня, устраивая так, чтобы я смогла обхватить ногами его бедра.

– Кхм-кхм! – кашлянули в сторонке голосом лорда Харна. – Взорвалась уже четвертая маглампа. Поэтесса решила, что из-за нее, и воодушевилась еще больше, боюсь, теперь она не покинет сцену.

Джаред застыл, тяжело дыша. Несколько мгновений удерживал меня на весу, не выпуская из объятий, затем медленно-медленно, так, чтобы я сползла по его телу, опустил на пол и снова крепко обнял.

Сумасшествие… Мы безудержно целовались при сотне свидетелей, пускай и разделяли нас декорации и тьма, призванная Джаредом.

Но жалела ли я об этом? Нет, ни капельки. Разве что смущение заставляло прятать лицо на плече у кромешника.

– Спускаемся в зал спокойно, – прошептал он, успокаивающе целуя меня в висок. – Никто ничего не видел и не слышал.

Одной рукой обнимая за талию, окутав вихрями тьмы, Джаред свел меня по ступеням вниз.

Все-таки мрак – замечательная штука, помогает маскироваться, уберегая от любопытных взглядов.

Лорд Харн вернулся на свой наблюдательный пост. Мы с Джаредом заняли свободные места в третьем ряду.

Я долго не могла успокоиться, выровнять дыхание, сердце стучало в груди как безумное. Справиться с заданием по возвращению самообладания нахально мешал кромешник – он гладил мою ладонь, выводя пальцами замысловатые узоры.

Спасло меня искусство – библиотекарь читала вполне приличные стихи, наполненные любовью к родине. Патриотка, оказывается.

– И напоследок я хочу поделиться с вами строками, которые бог вдохновения послал мне в минуту опасности. – Глаза девушки влажно заблестели. Выискав взглядом кого-то в полумраке, она добавила: – Этот чудесный мужчина спас невинных дев от подлых покровцев.

В зале зашумели.

Поэтесса, не обращая внимания на оживившихся зрителей, закрыла глаза и принялась эмоционально декламировать:

Вурдалаки воют на лугу,
Я к тебе сейчас иду,
В черный-черный замок твой,
Мой кромешник, мой герой!
Открывай скорее дверь,
Буду жить с тобой теперь!
Станешь счастлив навсегда,
Я – судьба твоя! Жена!

Последнюю строчку она произнесла экзальтированно, воздев к потолку тонкие руки.

– Посвящается лорду Харну, – добавила томным голосом после краткой паузы.

Очкастый кромешник в этот момент что-то говорил подошедшему к нему офицеру, поперхнулся словами. Закашлялся.

Тихо смеясь, коллега несколько раз хлопнул его по спине.

– У Мадлен появилась соперница? – не удержалась я от шутки.

– У наших избранниц их не бывает, – отстраненно ответил Джаред, глядя на сцену.