Тёмные церемонии

Так получилось, что недавно открытый «Михельсон» неожиданно обрёл невероятную популярность и стал центром притяжения для молодёжи Города. Придумали заведение концы – главные специалисты по внедрению нового, однако изначальная концепция, с которой они вышли на рынок, претерпела серьёзные изменения. Вместо заурядной площадки встреч и работы «Михельсон» едва ли не молниеносно обрёл культовый статус, возможно, из-за того, что его открытие случилось день в день с объявлением о создании Альянса и появлением на политической сцене Консула. Соответственно, на первой вечеринке говорили исключительно о нём, и говорили нелицеприятно, что и задало тон общему настроению площадки – протестному.

В те дни везде говорили об Альянсе и везде нелицеприятно – становление новой власти мало у кого вызвало прилив энтузиазма, однако довольно быстро неудовольствие переместилось во внутренний мир жителей Города, и «Михельсон» остался единственным заведением, в котором продолжали говорить то, что действительно думали. Об этом все знали, но «Михельсон» не закрывали – умный Консул понимал, что в любом котле должен быть клапан для сброса избыточного давления, и даже запретил Внутренней Агеме устанавливать в центре «жучки» и следящие видеокамеры. Так что если за посетителями «Михельсона» кто и наблюдал, то только другие посетители. А уж кому они потом доносили свои наблюдения – оставалось на их совести.

И разумеется, главной одеждой «Михельсона» была марка «MG». Сторонники Альянса называли её «нежелательной» – в самых мягких отзывах, наиболее горячие фанаты Консула, случалось, срывали её прямо на улицах, но после того, как марка обрела популярность у обычных, не допущенных в Тайный Город москвичей, на подобные выходки был наложен категорический запрет. Что же касается «Михельсона», складывалось ощущение, что в другой одежде в него попросту не пускали. Куда ни посмотри, взгляд обязательно упирался в принт «MG»: на футболках, джинсах и штанах-карго, на худи, лонгсливах, бейсболках, кедах, кроссовках и даже браслетах – везде. Ночной «Михельсон» являл собой главную витрину модного бренда.

– Глупо называть марку одежды формой протеста, но если других способов выразить своё отношение к происходящему не осталось, то почему нет?

– «MG» – не марка, – проворчал Антон.

– А что?

– Угроза.

– Альянсу? – Сергей покачал головой: – Не смеши меня, брат.

– Можешь смеяться, но они расценивают «MG» как высказанную угрозу. Ведь все прекрасно знают, что означают буквы.

«Must Go!»

Дерзкое предложение Консулу убраться и оставить Город в покое.

Свою фразу Антон произнёс чуть громче, чем следовало, и тем привлёк внимание ребят за соседними столиками. К разговору они не присоединились, но, судя по заинтересованным взглядам, начали прислушиваться.

– Иногда надпись на шмотках – это просто надпись на шмотках, – вздохнул Сергей.

– В этих надписях – наше отношение к происходящему.

– Мы говорим «фи», но всё равно хаваем, что дают.

– Пока хаваем, – негромко уточнила девушка.

– Рано или поздно нам это надоест, – согласился Антон.

– Или мы успокоимся и получим лицензии Альянса.

До сих пор Антону казалось, что Лисс полностью его поддерживает, и, услышав последнее утверждение, полукровка растерялся:

– Ты серьёзно?

Но вместо девушки ответил Сергей:

– А что мы можем сделать?

– Ничего, – уныло поддержал его парень с соседнего столика. Судя по светлым волосам и мощному сложению – молодой люд.

– Ты действительно считаешь, что ничего? – спросил Антон у друга.

Сергей развёл руками.

– Лисс?

– Я не знаю, – честно ответила девушка. – Я понимаю, что, сидя на заднице, мы ничего не изменим, но пока не представляю, что нужно сделать и как.

– Достаточно того, что мы выражаем своё несогласие, – упрямо продолжил Антон. – Это уже много.

– Собираемся в «Михельсоне» в протестных шмотках?

– Это уже много.

– Скоро не будет.

– Потому что «Михельсон» закроют?

– Потому что нам надоест, – объяснила Лисс.

– Без движухи любой протест затухает, – поддержали девушку остановившиеся у столика эрлийцы. Того, что повыше, звали Хинус, второго девушка не знала. – Тем более не протест, а робкое несогласие.

– Почему робкое? Просто – несогласие.

– Движуха обычно плохо заканчивается, – заметил белобрысый.

– Поэтому сейчас все осторожны.

– Даже Джира? – подняла брови Лисс.

И по наступившей тишине поняла, что угодила в точку.

Все в «Михельсоне» знали историю молодой ведьмы, публично отказавшейся получать лицензию Альянса. В её случае – обязательную лицензию, поскольку Джира была боевым магом. Очень талантливым. Очень сильным. Но девушка публично заявила, что у неё уже есть лицензия – Зелёного Дома – и никакой другой ей не требуется. Её попытались уговорить – бесполезно, её обвинили в нарушении режима секретности – ей удалось скрыться. С тех пор Джира стала для молодёжи Города иконой, и даже обвинение в убийстве… хоть и шокировало, но пока не оттолкнуло от неё почитателей – все сошлись во мнении, что Джира защищалась.

– Джира тоже должна быть осторожной? – повторила Лисс. – Или ей следовало быть послушной?

– Она могла получить лицензию.

– У неё есть лицензия.