Тёмные церемонии

С одной стороны, задача не из трудных – чего-чего, а кладбищ в Подмосковье хватает, с другой – для такого предприятия нужна внутренняя уверенность, удержать которую можно лишь в знакомом месте, и Бри как раз такое знала. Старое заброшенное кладбище в укромном уголке Подмосковья – неподалёку от их дома на Оке. На краю леса, рядом с давным-давно заброшенной деревней. Когда-то она была многолюдной и богатой, но теперь домов осталось три – те, которые ещё можно было опознать как дома, – у остальных отсутствовали крыши и большинство стен. Только деревянные остовы, разрушенные и полуразрушенные печи да почерневшие следы заборов – угрюмые и мрачные останки некогда уютных жилищ. Кладбище принадлежало только этой деревне, и поэтому никто уже не знал и не помнил людей, лежащих под покосившимися и почерневшими крестами. Их имена стёрлись, а их лиц на крестах никогда не было… Никогда. И почему-то это обстоятельство придало Бри уверенности – отсутствие лиц. Девушка знала, что на заброшенном кладбище не увидит тех, кто лежит в земле, а значит, как будто не сильно их обидит. Или не обидит вовсе.

Она просто достанет то, что ей нужно, из-под старых чёрных крестов.

А не потревожит покой мёртвых.

Как объяснить поездку Володе, девушка придумала быстро: сказала, что не может отыскать в квартире нужные для оформления наследства документы и хочет съездить, посмотреть в доме. Володя предложил составить ей компанию, но Бри отказалась, рассказала парню, что много раз ночевала на Оке одна – что было правдой, – взяла родительский «Лексус» и довольно быстро добралась до дома. По дороге заехала к дяде Андрею, местному леснику, старому товарищу деда, – просто визит вежливости, обозначила, что жива-здорова и намерена здесь появляться. Оказавшись дома – поужинала, разогрев купленный по дороге гамбургер, посидела в кресле-качалке на террасе, наслаждаясь тёплым вечером, книгой и бокалом терпкого красного. Правда, книга не читалась – девушкой овладело понятное возбуждение, и потому старинный том просто составил ей компанию, лёжа на коленях, а в мыслях Бри то обращалась к предстоящей церемонии, то пыталась представить, какие тайны скрывают следующие главы гримуара, то прикидывала, сумеет ли сохранить тайну от Внутренней Агемы… в какой-то момент задавшись вопросом, захочет ли она беречь тайну? Не получится ли так, что обретённое могущество заставит её выйти из тени?

«Насколько сильной я стану? И как это меня изменит?»

Однако эти мысли занимали Бри недолго – сейчас ей не хотелось думать о том, как изменится она, а значит – её жизнь. Сейчас проще думать, что всё останется по-прежнему, и сосредоточиться на подготовке.

«Тёмная материя индифферентна к магической энергии, однако разработанная мною методика весьма тонка и чувствительна к внешнему воздействию, поэтому я рекомендую полностью очистить организм…»

От накопленной энергии.

Внутри мага, даже такого слабого, как Бри, энергия есть всегда. Она такая же естественная часть организма, как почки и селезёнка, она – часть мага. Удалить её можно, однако «глубокая очистка» – процедура болезненная, и ещё поэтому Бри решила уехать в дом – не хотела, чтобы Володя видел её мучения. Которые она никак не смогла бы объяснить.

Допив вино, девушка вновь запустила «безмолвную метель»: в доме деда артефакт был точно таким же «сувениром из Швейцарии», как и в московской квартире, и надёжно закрыл комнату от возможного сканирования. Поставила на центр комнаты небольшой кувшин зелёного стекла – с длинным узким горлышком и двумя изогнутыми бронзовыми ручками; зажгла рядом с ним три тонкие зелёные свечи – каждую на своё, нарисованное белой краской, место; вздохнула, сбросила одежду, присела рядом с кувшином, вздохнула вновь, догадываясь, что её ожидает, и прошептала заклинание.

И закричала – сразу же – от нестерпимой боли, пронзившей всё, абсолютно всё тело: от кончиков волос до кончиков ногтей на пальцах ног… Закричала, упав на пол, извиваясь на нём, царапая себя ногтями до крови, словно раны могли помочь энергии скорее покинуть её тело и прекратить пытку. Бри каталась, извивалась, кричала, широко распахнув глаза, но ничего не видя вокруг: ни комнаты, ни кувшина, ни свечей, ни вырывающейся из неё зелёной дымки – из глаз, ушей, рта и всех пор… вырывающейся – и тут же скрывающейся в кувшине зелёного стекла. Сначала дымка была плотной, довольно густой, но постепенно, секунд за двадцать, которые Бри показались часами, дымка побледнела, стала совсем прозрачной и окончательно исчезла одновременно со щелчком, с которым захлопнулась крышка кувшина.

Наступила тишина, которую не скоро, минуты через три, разорвал глубокий, со стоном, вздох Бри. Девушка медленно поднялась, тряхнула головой, пытаясь избавиться от заполнившего её шума, бросила взгляд в зеркало, скривилась на глубокие царапины, достала пузырёк с эрлийским бальзамом и тщательно их смазала, чтобы зажили быстрее, не оставив шрамов… Ну, насколько тщательно можно было их смазать трясущимися руками. Которые к концу процедуры как раз перестали дрожать.