Тёмный аквалангист

Воронёным когтём, дымящимся стеклорезом
вспорот сон мой предутренний — охранительное стекло.
Там и жди меня, мама, — за Дантовым мёртвым лесом.
      Рассвело…
Из-под полуприкрытых век
посторонним взглядом — чужедальним, неразогретым —
слежу, как день наливается чёрным светом
и в открытую форточку чёрный влетает снег.
Где’ уж больше — досыта наигрались в дочки —
матери, в любовь и ненависть. Отходит наркоз игры
на краю затягивающей дыры —
      выбываем поодиночке.
Он встречает тебя — твой сын, переплывший время.
Всё печалилась — как там? И весточки не пришлют…
Всё в порядке, мама — на десантной его эмблеме
крылья ангелов поддерживают парашют,
      обрывающийся с небес…
Но покуда со мной остаются мои живые,
влага жизни уходит в отростки прикорневые —
рахитичный, весёлый, густо шумящий лес,
бестолково охватывающий кольцом
последний клочок ледяной безнадёжной глади,
где стоим, растерянно в небо глядя,
      мы с отцом.

2002

* * *

Разве я умею плакать?
Это кровь во мне стучит.
Жизни розовая мякоть
перезрела и горчит.
Начиналось райской кущей —
но изношены давно
полдень жгущий, мак цветущий,
золотое полотно.
Оброни меня, Господь,
в пустоту меж временами,
где сухими семенами
веет маковая плоть.

2002