"Тёмный фаворит" Особый случай

Выслушав рассказ Малинина, полковник

выругался и принялся расхаживать по кабинету.

Это был верный признак того, что он сильно

озадачен.

- Вот и верь после этого людям... Того, кто

назвался полковником Волковым, я хорошо знаю.

Это мой сослуживец по Кавказу Виктор

Дубецкий. А о втором, которого вы метко

окрестили «толстяком с розеткой», наслышан.

Бывший редактор «Петербургского листка»

Зарудный. Зовут не то Алексеем Андреевичем, не

то

Андреем

Алексеевичем.

Оба

они

действительно связаны с петербургской полицией.

- А кем служат?

- Кем могут служить лица, которые когда-то

по суду были лишены всех особенных личных и

по состоянию принадлежащих прав и сосланы в

Сибирь? Даже после отбытия наказания, только

82

внештатными агентами... Признаюсь, Серёжа, в

очень щекотливом положении оказался я сейчас.

... Московские и петербургские сыщики

частенько оказывали друг другу услуги. При том

не всегда законные. Поэтому Муравьёв ничуть не

удивился когда в начале июля на квартиру к нему

явился Дубецкий и передал записку от помощника

начальника

сыскной

части

петербургской

полиции Виноградова с просьбой « проявить

гостеприимство и не слишком рьяно искать

подателя сего письма и его собрата по

несчастью».

- Что случилось, Виктор? - спросил он.

-

Вышли

мы

с

Зарудным

на

контрабандистов, которые через петербургскую и

рижскую таможни галантереи разной парижской

на сотни тысяч беспошлинно ввозят. А жена

главного подозреваемого подала судебному

следователю жалобу. Бред полнейший! Будто мы

её шантажируем, восемь тысяч требуем, угрожая

разоблачить её любовные шашни. Следователь, в

целях

недопущения

противодействия

предварительному следствию, распорядился нас

взять под арест. Прокурор его поддержал. Сам

знаешь, как нас эти чистоплюи любят... Вот мы и

надумали переждать у вас в Москве, пока

недоразумение выяснится.

Дрязги между судебными следователями,

прокурорским надзором и сыщиками дело

83

привычное. Отказывать в помощи своим в таких

ситуациях непринято.

- Только учти, Виктор, по своим паспортам

вам проживать нельзя, а сдавать на прописку

фальшивые не советую - в миг спалитесь.

- Не беспокойся, Костя. У Зарудного в

Москве с десяток подруг молодости найдётся. У

какой-нибудь и поселимся. Если возникнут

осложнения

с

наружной

полицией

из-за

нарушений правил прописки к тебе за

содействием можно будет обратиться?

- Что за вопрос?! Не будет меня на месте,

подойдёшь к моему помощнику Николасу. Только

одно условие: сидите тихо, ни во, что не

ввязывайтесь. А то я знаю тебя! Обещаешь?

- Слово офицера.

Несколько дней спустя в канцелярию

московского

обер-полицмейстера

поступила

бумага из столицы. Прокурор Петербургского

окружного суда Бом настоятельно просил принять

меры к розыску и задержанию подозреваемых в

совершении ряда преступлений Дубецкого и

Зарудного, которые, по имеющимся сведениям,

находятся в Москве. Генерал Козлов, со своей

резолюцией «Весьма срочно. Принять меры к

поимке», переслал запрос Муравьёву. А тот, не

откладывая дела в долгий ящик, лично

продиктовал канцеляристу ответ: «В связи с

получением

вашего

запроса

Московским

управлением сыскной полиции незамедлительно

84

были проведены необходимые оперативно-

розыскные мероприятия. В их ходе удалось

установить, что разыскиваемые лица находились

в Москве проездом, предположительно в Нижний

Новгород»...

- Не понимаю, Константин Гаврилович, в

чём щекотливость вашего положения? - пожал

плечами Малинин. - Брать их надо, пока они

ничего более серьёзного не натворили и вас под

монастырь не подвели.

- Я обещал не трогать их. А слово сыщика

среди своих не менее офицерского или

купеческого

ценится.

Поэтому

нужны

неопровержимые доказательства, что они первые

нарушили уговор. А, что мы имеем? Считай,

ничего. Вдруг Полянский на очной ставке не

признает Виктора? Похож, скажет, да не он.

-

При

такой-то

запоминающейся

внешности?

-

Согласен, внешность у Дубецкого

примечательная. Но не исключительная. У

начальника

Казанского

губернского

жандармского управления тоже голова седая, а

усы черные. Он их басмой регулярно красит.

Считает, это на женский пол неотразимо

действует... Ну, что ещё мы питерским гостям

предъявить можем?

- Заключение графолога, что анонимные

письма диктовал пожилой, лет шестидесяти,

85

литератор, пишущий для газет. Несомненно это

Зарудный.

- Похоже, но отнюдь не несомненно... Я

могу назвать тебе несколько десятков пожилых

литераторов, сотрудничающих в газетах.

- А статьи Зарудного в которых он убеждает