Тёмный голос

Женщины в очереди недовольно бубнят. Я наблюдаю за ней. Мне кажется, она давно заметила это нездоровое внимание, и ей оно нравится. Своими громкими возгласами намеренно его подогревает. Она смотрит на выданное ей направление и едко замечает:

– Я не Инна, меня зовут Инга! Переделывайте!

– Если бы Вы меньше говорили по телефону, то ничего бы не пришлось делать заново! – медсестра вступает в перепалку.

– Я тебе сказала по буквам – Инга! Чем ты слушала? – куртизанка намерена разжечь скандал.

– Не тыкайте мне!

Инга недовольно отворачивается от окошка регистратуры и ждёт документы.

На прощание она громко хлопает дверью.

22

Сверток № 6.

Внутри лежала фотография. Я её видела в квартире Евгении – та самая, на которой было написано «Варна 1958». Симпатичная молодая женщина обнимает высокого худощавого мужчину. Евгения и Альберт.

К шестому свёртку прилагалось три письма. Одно из них было жёлтым, потрёпанным, с засохшими бурыми пятнами. Глядя на него, несложно догадаться, что ему не меньше, чем фотографии. Остальные конверты новые. На одном было написано: «Прочтёшь первым!». На другом: «Прочтёшь после старого письма».

«Здравствуй, моя дорогая! В предыдущем послании я говорила: обрести себя можно, лишь встретившись со своими страхами. Сколько людей, столько и страхов. У каждого они свои. И эта встреча неизбежна, если стать хозяином жизни.

Я расскажу тебе о своём страхе. Он перевернул мою жизнь с ног на голову. Он освободил меня от предрассудков, от сожаления и горечи. Моя жизнь обрела цельность. После этого опыта я приобрела свободу, любовь и счастье.

Я рада, что сохранила письмо, которое адресовала Саре и Наденьке. Я думала, что это мои последние слова для самых близких. Открой его и прочти».

Раритетный конверт был запечатан. Я несколько минут рассматривала его пожелтевшую от времени бумагу. Запекшиеся пятна; такие бывают, когда проливаешь кофе. Бумага была плотной и увесистой. Я водила пальцами по шершавой текстуре и всматривалась в скромную надпись с Новозеландским адресом и двумя именами: «Саре и Надежде».

Я распечатала конверт, и запах прошлого ворвался в комнату. Запах библиотек и прокуренных кабаков, чернила и водки. Я расправила с десяток жёлтых, мелко исписанных страниц, усеянных разводами и бурыми пятнами.

«Сара, Наденька!

Я должна рассказать о том, что произошло. Вы должны знать! Вы помните, после того, что произошло с Энн и Рэйчел, к нам зачастила полиция. Узнав о наших корнях, нами заинтересовались спецслужбы. Помните, мы летали с Альбертом в Австралию? Мы сказали вам, что это был отпуск. Всё неправда и ложь. Мы были там на обучении. Нас завербовали. Они предложили перебросить нас в Союз. Сделать, как они говорили, «пустяковое дело», за возможность увидеть родных, получить вознаграждение и безопасно вернуться в Австралию.

Мы прибыли в Варну летом 1958 года. По прибытию получили поддельные документы. Семья Ивановых, Екатерина и Андрей. То послание, что нам велели передать, я выучила на память ещё в Сиднее. Набор букв и цифр. Явно, что это был какой-то шифр.

Мы провели несколько дней в Болгарии, где нас кратко ввели в курс дела. Корабль до Одессы. И вот, мы в городе, где впервые встретились. В городе, где я обрела вторую жизнь. Где я научилась любить и доверять. Он был уже не тем… Война оставила свой след. Разрухой и борьбой были пронизаны солнечные улочки. Мы не стали задерживаться – кольцо опасности сжималось. Нам было страшно встретить людей из прошлого: соседей, коллег.

– Здесь очень опасно, – рассуждал Альберт. – Мы ввязались в плохую историю. Доведём всё до конца и мигом возвращаемся обратно… Повидать родных и близких – ужасная идея. Люди очень изменились, здесь воздух пропитан поиском предателей Родины, – осматриваясь, шептал муж.

Я была с ним согласна. Не задерживаясь в Одессе, мы направились в город, где жили мои родители. Там нужно было передать послание, и у нас оставалось короткое время, разумно было бы залечь на дно, а потом двигаться в обратном направлении, не особо привлекая внимания. Только в моей голове зародилась безумная идея. Всеми правдами и неправдами я вознамерилась увидеть мать и отца, познакомить их с Альбертом, рассказать о Наденьке и своей жизни. Это было нужно, как глоток воздуха. Мне хотелось увидеть в их глазах гордость за свою дочь. Услышать, что я: «Умница!».

Сообщение я передала быстро на чердаке полуразрушенного здания совсем юной девушке. До сих пор перед глазами стоит её хорошенькая голова с короткими светлыми волосами. Огромные зелёные глаза поднимались ко мне, а потом падали на лист, на котором она старательно записывала мои слова.

– Берегите себя! – на прощание сказала она. Ещё совсем ребёнок.

До отправления поезда оставались сутки. Это очень беспокоило Альберта. Он боялся, что меня могут увидеть, узнать. Мы были в уязвимом положении. Мы даже не доверяли своим документам. Нам казалось, что если их увидят, нас сразу же разоблачат.

Я уговаривала Альберта, спрятаться у моих родителей. Это безопаснее, чем мыкаться по железнодорожному вокзалу или искать комнату для ночлега.