Тёмный Легендариум

Подойдя вплотную, юноша разглядел надпись, сделанную бордовой краской: «Мелето». Приподняв полог, он заглянул внутрь. Перед масляной лампадкой с высоким стеклянным колпаком сидела девочка и, тихонько напевая, что-то плела. Она заметила Скира и лукаво улыбнулась.

– Ещё один. Знаешь, сестры уже ушли, и…

– Я пришёл не к ним, – перебил её Скир. Затем неожиданно для самого себя добавил:

– Я пришёл к тебе.

– Правда? – девушка выглядела немного удивлённой.

– Да, к тебе.

– Хорошо. Забирайся.

Скир залез в фургон и сел на один из ящиков.

– Так ты сестра… хм, то есть, я хотел сказать, одна из сестёр Бум?

– Да, младшая. На самом деле, это не настоящее имя. Его придумал наш хозяин. А у нас принято давать при рождении два имени. Если родился мальчик – вторым именем он берёт первое имя отца, если девочка – матери. Нашу мать звали Байаме.

– А какое твоё первое имя?

– Вуриупранала. Можно просто Бури. А что?

– Красивое. Я бы так хотел побольше узнать про твой народ.

– И я тоже, – ответила девочка со смехом. – Я родилась вдалеке от родины и никогда её не видела. Маму совсем молодой забрали работорговцы и… Долгая история.

– Прости.

– Да нет, ничего. Никому ведь не хочется знать про какую-то там черномазую девчонку. И про остальных. Всем бы только поглазеть да полапать. А если деньги есть, так и на ночь получить. А сегодня Ночь особенная. Всё бесплатно. Беги, может, успеешь где перехватить!

Последние слова Бури выкрикнула, и в глазах её блеснули слёзы. А в душе Скира пробудилось чувство, отчасти знакомое ему, но никогда до этого не захватывавшее его с такой силой. И все следующие слова и действия были продиктованы этим возвышенным порывом. Юноша опустился на колени и произнёс:

– Отныне и впредь, призываю в свидетели все высшие силы и клянусь моим именем, моей кровью и моей честью преследовать и истреблять любого, кто попытается насильно овладеть женщиной. Клянусь, что сам я никогда не пытался и не попытаюсь обесчестить себя таким поступком.

Он замолчал, сотрясаемый дрожью сильнейшего волнения, его охватившего. Девушка в смущении смотрела в его серо-зелёные глаза, полные завораживающей глубины.

– Встаньте, встаньте же, – наконец проговорила она. – Кто вы? Знатный рыцарь, странствующий в поисках славы? Но вы так молоды!

– Увы, я вовсе не тот, за кого вы меня принимаете. Я обычный крестьянин…

– Но обычные крестьяне не умеют так говорить.

– Это уже моя долгая история. Всё это началось… – и Скир поведал ей историю своей жизни. Вырвавшись на свободу, его прошлое, его тайные замыслы и мечты облекались в слова и текли нескончаемым потоком.

Когда через некоторое время он закончил, то почувствовал, как обнажилась его душа, до этого тщательно скрытая ото всех. И вместе с этим пришёл запоздалый страх. Скир через силу улыбнулся и добавил:

– Извини, я, должно быть, кажусь тебе сумасшедшим. Я пойду…

– Не уходи. Я ещё не встречала таких, как ты. В детстве – мечтала встретить, потом решила, что их и вовсе нет. Прости.

– За что?

– За то, что я так плохо о тебе вначале подумала. Что ты один из этих, – она презрительно скривила губы. – О, ты не знаешь, каково это, когда тебя продают за деньги. Можешь не верить, но ты не первый, от кого я услышала слова «женская честь»…

– Неужели же нигде не нашлось ни одного человека, который бы в подобном случае заступился за тебя?!

– За меня? Нет, меня эта доля пока обходит стороной. Но лапать, тискать, устраивать мелкие гнусности хозяин уже разрешает, лишь бы клиенты не трогали девственность. А для остального хватает сестёр. А им уже всё равно. Привыкли.

Смысл этого страшного слова начал постепенно доходить до Скира. И он действительно отказывался верить, всем существом восставая против этого. Мир вокруг был напичкан предрассудками. Изучая труды историков прошлого, Скир, наконец, заметил ту расовую неприязнь, которая, как масляный след на воде, незаметно присутствовала в каждом из них. Тогда, ещё не столкнувшись с иной культурой, он не мог объяснить себе этого феномена, но в его душе вместе с рыцарскими идеалами твёрдо укоренилась терпимость к любому, кем бы он ни был. Настоящий рыцарь был для юноши человеком с большой буквы, не признающим социальных, расовых или каких бы то ни было других различий. Образ этот, неизмеримо трудный, являлся, скорее, идеалом, к которому можно было лишь стремиться.

Раздумья над этим ждали впереди, а пока чувства Скира оставались чистыми и неизменёнными горнилом испытаний. И мысли стремились не объять мир, а решить реальные проблемы, встававшие перед ним непосредственно.

– Ты… ты принадлежишь хозяину этого балагана?

– Да.

– Что, если я тебя выкуплю и освобожу? У меня есть деньги.

– Вряд ли их хватит.

– Займу в долг.

– Нет. По законам королевства несовершеннолетний не может иметь живую собственность. Рабов. Но даже будь всё иначе – нет. Дело не в этом. Что я буду делать со своей свободой? Зачем она мне? В чужой стране, где нет ни родных, ни друзей, где все меня презирают.

– Но неужели это лучше? – Скир обвёл взглядом полную тревожных отсветов повозку.