Тёмный Легендариум

Сундук отъехал вместе с куском пола, явив крышку люка, замкнутую на здоровенный замок. Открыв замок, нищий приподнял крышку и стал спускаться вниз. Юноша последовал за ним. Через десяток ступеней лестница закончилась, и Скир услышал:

– Осторожнее, счас я зажгу свет, не наткнись на что-нибудь.

Застучал кремень, и скоро помещение осветилось несколькими лампадками.

Оно было гораздо больше верхнего, лучше обустроено и более приспособлено для жизни. Но это Скир заметил потом, а в первые мгновенья его глаза, устроенные несколько иначе, чем у остальных людей, и приспособленные видеть то, что другие не замечают, так вот, эти глаза занимало совсем иное.

У стены, тускло сияя начищенными пластинами, стоял рыцарский доспех. Он словно выплыл неведомым путём из детских снов, чтобы овеществиться там, где его совсем не должно было быть. Скир подошёл ближе и, ничего не замечая вокруг, принялся рассматривать это чудо. Латы покрывал затейливый орнамент из цветов и листьев шиповника. Юноша провёл рукой по нагруднику – пальцы ощутили приятную гладь металла – и ни единой неровности. Скир читал, как ювелиры и чеканщики древности умели искусно накладывать подобные узоры, но их секрет был утерян ещё несколько веков назад.

«Да они ещё доимперских времён! – подумал Скир. – Им, наверное, больше пятисот лет!» Рядом с доспехами по бокам висели два флага. Один, весьма старый, был когда-то золотым, теперь стал медно-тёмно-серым. Его зубчатый нижний край указывал на высокое положение владельца. На знамени был изображён щит с чёрной перевязью, однако большего Скиру разглядеть не удалось – время стёрло гордый герб, как и его носителя.

Второй был гораздо новее. Насколько смог понять юноша, флаг не являлся чьим-то личным, а принадлежал полку или амту. На лазурном поле стоял на дыбах чёрный единорог. Девиз гласил: «Последние из несдавшихся».

Тут же на вбитом в стену крюке висел длинный широкий меч. Скир снял ножны и медленно начал вынимать клинок. Он держал его перед собой у самых глаз, ощупывая взглядом каждый сантиметр стали. Отточенное лезвие чуть зубрилось следами глубоких засечек, будто бы шло рябью.

Поймём ли мы этого безумного романтика, жадным взглядом впившегося в меч? Что такого магнетически притягательного крылось для него в обычной полоске металла?

Чтобы понять это, надо понять другое: мечты Скира, его гордые мечты о славе были бесцветны и туманны. Они, как дождевые облака у горизонта, маячили где-то в умственной дали, только уплывая с каждым пройденным шагом. Можно было сколько угодно читать о турнирах и балах, о войнах и штурмах, но где мог увидеть всё это сын простого крестьянина? И поэтому желание стать частью того мира горело в нём ещё сильней. И то, что он увидел в подземной келье загадочного человека, с которым столкнула его судьба, наполнило фантазии кусочками реальности.

С трудом оторвавшись от меча, Скир аккуратно повесил его на крюк. Невысказанные вопросы висели у него на кончике языка, самые фантастические догадки будоражили ум.

– Ты садись, – меж тем заметил хозяин. – Чего-нибудь соберу сейчас поесть.

Скир присел на лавку перед небольшим дощатым столом. Пока Протос накрывал на стол, он задумчиво ковырял тягучие липкие пятна жира, смешавшегося пополам с грязью и сажей.

– Вот, всё, что есть. Немного бобов, соль, лук, сыр. Хлеб такой, что только гвозди заколачивать, но можно размочить. Вот вода.

Они поели в молчании. Пробуя разжевать очередную корку, Скир поймал себя на том, что совсем не чувствует тяжести подземелья. Воздух был тёплый и свежий, приятно пахло хвоёй.

– Спасибо, – выдохнул парень, справившись с последней луковицей. Мужчина кивнул и сгрёб тарелки куда-то в дальний угол.

– Ну, теперь можно поговорить о твоём хозяине.

– О хозяине? – Скир улыбнулся. – Нет никакого хозяина. Я его выдумал. Решил, если ни с того ни с сего всякие чужаки начнут золотом швыряться, можно и без золота остаться, и ещё без чего-нибудь.

– Не понимаю, тогда зачем тебе всё это понадобилось?

– Не знаю, – Скир попытался выдавить языком застрявшие между зубами кусочки бобов. – Дёрнуло меня что-то. Жалость, может.

Он окинул Протоса взглядом, припоминая недавнюю стычку у постоялого двора. Около семи пядей росту, с длинными грязными волосами, в лохмотьях столь изодранных, что язык не поворачивался назвать их иначе, как тряпьём, он был, скорее, пантомимой, гримасой, карикатурой на нищих побирушек. В серых усталых глазах парень не различил ни единого огонька – не то, что живого блеска. Лицо вкривь и вкось избороздили морщины, а кожа стала коричнево-пепельной, с синими прожилками вен.

– Спасибо, что заступился за меня…

– Скир.

– Спасибо, Скир.

– Можно спросить тебя?

– Спрашивай.

– А что это за место? И как ты здесь оказался?

– Долгая история. Расскажу, но пообещай, что не выдашь меня – я-то ведь, как ты заметил, не столько живу тут, сколько скрываюсь.

– Обещаю. А от кого?

– От жизни, видимо. Но, всё по порядку. Я сказал, что это долгая история, но долгая она для того, что её прожил. Для меня. Рассказ же будет короток. В восемнадцать лет отец отправил меня в армию.