Тёмный секрет успеха

Я не смогла бы поступить по-другому, продолжила про себя и закончила вслух:

– Поверь.

– Верю, – сказал он, не отводя взгляда. – Верю.

Денис резко сорвался с места и заходил по комнате, а когда остановился, сказал:

– Я тебя вытащу, доверься мне.

– Хорошо, – я наклонилась в его сторону. – Послушай, что нужно сделать в первую очередь.

– Доверилась… – он спрятал лицо в ладони и покачал головой. – Ладно, говори.

– Иди в дом, где живет Наталья, в квартиру этажом ниже. Дверь откроет Лилька, та самая подруга. Представься моим адвокатом, она тебя впустит.

– В квартиру я попаду без твоих подсказок, давай дальше.

– Зайди на кухню, сними с кофемашины насадку-капучинатор.

– Думаешь, она добавила трициклические антидепрессанты в молоко?

– Больше не во что, – пожала я плечами. – Кофемашина подключена напрямую к водопроводу, кофейные зерна молет сама…

– Понятно, что еще?

– Там же, на задней стороне вытяжки, приклеена СД-карта из Лилькиного фотоаппарата.

– Что на ней?

– Фотография пятнадцатилетней девочки и ее паспорта.

– Она жива?!

Наступила моя очередь закрывать лицо ладонями.

– Ну хорошо, зачем нам эта фотография?

– Чтобы найти девушку и вызвать в суд.

– Надеюсь, ты сфотографировала страницу с пропиской.

– Не я, это сделала Лилька. Когда она не пришла домой ночевать, я залезла в фотоаппарат и случайно увидела снимки. Кажется, на них только страница с фамилией. В любом случае, она не обязана жить по месту прописки.

– Ладно, найду я твою девушку. Скажи, лучше, зачем она нам нужна?

– Увидишь фотографии – поймешь.

– Так не пойдет, – он скрестил руки и присел на подоконник. – Я твой адвокат и ты обязана доложить мне обо всех обстоятельствах дела.

– Есть, мой генерал!

– Обвиняемая, – Шумятин упирается руками в бока, от чего пуговицы синего кителя трещат на животе, – вам уже исполнилось восемнадцать, когда вы решили убить отца?

– Мне было семнадцать…

Не успеваю договорить, как Денис срывается с места:

– Ваша честь!

Испарина, проступившая на его лбу, видна даже со скамьи подсудимых. Почему он так сильно волнуется? Пока все идет нормально, но, если Денис не возьмет себя в руки, обвинение обзаведется новыми несуществующими доказательствами.

– Поздно! – торжествует прокурор. – Она уже призналась.

– Защита, обвинение, – снимает очки и складывает дужки судья, – позвольте присяжным дослушать ответ.

Двенадцать голов поворачиваются в мою сторону. Пытаюсь сглотнуть, но в пересохшем горле начинает першить. Откашлявшись, проговариваю на одном дыхании, чтобы никто не успел перебить:

– Мне было семнадцать лет, когда папа умер.

– Чем вы занимались в это время? Учились? Работали?

Слушанье напоминает школьную постановку, во время которой ученики делают вид, будто играют, а родители и учителя – будто смотрят. Шумятину прекрасно известно, чем я занималась, когда умер папа, а мне – к чему он клонит.

– Заканчивала одиннадцатый класс, готовилась поступать в университет.

– В какой именно?

– Московский Государственный.

– МГУ, я правильно понял?

Я киваю.

– Обвиняемая, – поворачивается ко мне судья, снова надевая очки, – секретарь ведет протокол судебного заседания и не видит ваших кивков, поэтому потрудитесь отвечать на вопросы словами «да» или «нет». Вам понятно?

– Понятно, ваша честь. Да, я готовилась поступать в Московский Государственный Университет.

– Хорошо, – улыбается Шумятин, явно довольный выпадом судьи и ходом допроса. – Какие вы предпринимали в связи с этим шаги?

– Ходила в библиотеку, – захлопала ресницами я.

– Хорошо, – на этот раз менее довольным голосом тянет он. – Вы как-нибудь пытались проявить свои знания? Может быть, принимали участие в олимпиаде?

– Да, я весь одиннадцатый класс участвовала в различных конкурсах и олимпиадах, писала статьи в газеты, один раз даже сняла репортаж для местного телеканала.

– А в олимпиадах всероссийского значения вы принимали участие?

– Да, были и такие.

– В какой-нибудь из них вы заняли первое место?

– Ни в одной, – я качаю головой.

– А как же «Покори Воробьевы горы»?!

– А что с ними?

– Разве вы не стали победителем?

– Только в заочном туре, – приходится признать мне.

– Хорошо, – Шумятин вытирает тыльной стороной ладони пот со лба. – Значит, вы победили в заочном туре олимпиады. Какое место вы заняли в очном туре?

– Никакое, я в нем не участвовала.

– Почему? Разве «Покори Воробьевы горы» – не самый верный путь в МГУ?

– Думаю, нет. Самый верный путь – вступительные экзамены.

Денис поднимает брови, демонстрируя мне свое недовольство.

– Обвиняемая, ответьте на первый вопрос, – приходит на помощь Шумятину судья. – Прокурор повторите вопрос.

– Почему вы не участвовали в очном туре олимпиады «Покори Воробьевы горы»?

– Потому, что перед очным туром у меня умер папа.

Денис хватается за голову и тут же опускает руки, чтобы присяжные не заметили жест отчаяния. Во время подготовки к слушанию он убеждал меня говорить только правду, но для каждого из нас она была разной. Когда Зуйков вернул мне документы, я отказалась от участия в олимпиаде только из-за папиной смерти. Точнее, из-за подозрений в причастности к его смерти, которые могла бы вызвать поездка.