Тёмных дел мастера. Книга четвёртая

— Найдутся, — коротко бросил старый лучник, наблюдая за тем, как Исдан отогнал племянника, уверенными движениями взявшись доделывать начатую им работу, поскольку парень всё равно был ещё слишком мал, чтобы скинуть хомут в одиночку.

— Хорошо. Только не скачи там дальше по северо-западным дорогам. Двигайся сейчас вдоль реки, как я тебе указал. И если нужно, то сразу сворачивай ближе к заводам или посёлкам. Иначе наткнёшься на чёрные самоходки «псов короны», которые в последние дни здесь по всем маршрутам шастают, — стало финальным предостережением, которое получил Гортер от хаас-динца.

— Постараюсь, — в третий раз быстро ответил матёрый охотник.

После этого разум Гортера невольно обратился к тем невообразимым вещам, что он творил своими руками всего несколько часов назад — и старик, сам того не замечая, взглянул на свои ладони, погрузившись в лёгкое оцепенение. Несмотря на внешнее спокойствие и прощальную беседу с Исданом, внутри у Гортера уже давно всё трепетало и ходило ходуном.

Это зловещее ощущение не оставляло его и впоследствии — когда матёрый охотник уже давно потерял из виду своих недавних попутчиков, всё дальше продвигаясь по дороге к Кальсту и замечая, как погода потихоньку разгуливалась, упорно оттесняя северный холод и мрак. Казалось, со вчерашнего дня эти два спутника зимы неотступно следовали за Гортером, предпринимая время от времени попытки побороть здешних хранителей осени. Правда, сейчас седовласый лучник словно бы сам являлся их покровителем и мог принести кару людям за все проступки и халатность по отношению к природе, как уже не раз происходило в Кальстергском регионе раньше. Хотя мог он и затаиться в ожидании нужного момента, который бы ясно свидетельствовал о правильной смене времён года.

И всё же обладание подобной глобальной властью, о которой Гортер совершенно ничего не знал ещё каких-то два или три месяца назад, находясь у себя на севере, прямо-таки лишало старика покоя, поскольку ещё с детства он всегда чётко понимал, где именно кончались возможности человека и начинались бесконтрольные силы дикой природы, под которые любому остальному живому существу в мире оставалось лишь подстраиваться.

И в то же время, подгоняемый странными обрывочными воспоминаниями, которые только теперь стали проявляться в нём, старик будто видел себя со стороны, ощущая сколько раз ему уже приходилось пользоваться данной силой, пока он жил в своей избушке на севере и совершал постоянные многодневные вылазки в болота, овраги и чащобы родного леса. Но почему-то он никогда не обращал внимания на каждый конкретный случай— или, точнее, не приписывал этих необычных действий себе. Ведь в такие мгновения Гортер вообще переставал чувствовать присутствие собственной души, сливаясь в единое целое со всем лесом, его флорой и фауной, становясь чем-то большим, чем был раньше. Правда, не всегда подобная практика имела для него успех, поскольку, как только связь этого целого с лесом становилась слабее, личность Гортера вновь возвращалась, что впервые сильнее всего проявилось именно в тот день, когда бывший следопыт наткнулся на признаки гибнущего леса, отравляемого влиянием людей на самой дальней границе исследуемых им территорий.

Он не имел возможности устранить нанесённый вред, но с начала этих событий и вплоть до решения Гортера окончательно покинуть леса и направиться в сторону Варгоса личность старого охотника лишь крепла, проясняя основные детали его прежних воспоминаний о себе и о мире. Хотя при этом он нисколько не терял, а скорее просто подавлял иные способы взаимодействия с окружающей действительностью, пока в какой-то момент вновь не столкнулся с ними лицом к лицу. Правда, теперь уже будучи полностью в сознании.

Это случилось, когда его превосходная техника и боевые умения впервые за долгие годы дали осечку, споткнувшись о новый виток цивилизации и ещё более хитрую магию, воцарившуюся в мире, но самое главное — о его возраст. Хотя именно благодаря данной ситуации Гортер впервые открыл в себе те качества, которые с тех пор чуть ли не каждый новый день выручали его из беды, лишний раз доказывая, что жизнь есть везде, куда простираются границы этого мира. И ни одна вредоносная магия, как бы сильна она ни была, не может извести её подчистую — лишь перестроить. Конечно, Гортер знал об этом и раньше, ведь то была чуть ли не первая истина, которой научил его дед; однако для того, в кого матёрый охотник превратился сейчас, настолько простое откровение имело гораздо большее значение, чем когда-либо.