Тёмных дел мастера. Книга третья

При виде его неровных, во многом бесшабашных движений Лагнес пришло в голову, что она впервые сталкивается с подобным поведением со стороны преступника, поскольку оно не было похоже ни на что из того, что ей доводилось когда-либо видеть на экранах вещательных зеркал, независимо от того, происходила ли эта сцена на самом деле или в «фильмовещании» какого-нибудь известного режиссёра, работающего на недавно появившемся в их стране поприще иностранной синемагии, поскольку там доводы стражи обычно оказывали на преступников отчасти более или менее вразумляющее действие.

Но то, что стало твориться на глазах у девушки далее, заставило её разум окончательно спасовать — и она оказалась просто вынуждена переключиться, скорее, на чувственное восприятие картины, столь свойственное всем женщинам в моменты дичайшего шока.

Резко взметнувшись вверх, Руки матёрого убийцы, по воле коварной Судьбы оказавшегося в этот поздний вечер именно на данном несчастном рейсе городского парома, вдруг стали покрываться чем-то совершенно невообразимым, похожим на колышущийся огонь, но состоящим из переливающейся всеми оттенками синего воды, блистающей ярче любых драгоценных камней, пока незнакомец не направил эти руки назад и не прокричал какую-то жуткую тарабарщину, от которой всё вокруг заходило ходуном.

В ту же секунду холодные волны реки натруженно вспенились и, последовав за сорвавшимся с ладоней страшного колдуна невообразимым взрывом, образовавшим целый сноп блистающих искр, с быстротой шторма подняли за собой их плоскодонный паром до уровня видневшихся вдали жилых окон многоквартирных домов, горевших стройными рядами по обе стороны от русла залива. А затем паром словно полетел куда-то вперёд и вниз: перед Лагнес открылась настоящая пучина ревущих впадин, чередовавшихся с новыми подъёмами и спусками, и всё это сопровождалось постоянным треском от разваливающегося на части корпуса судна, казавшегося ей теперь таким маленьким перед истинной волей ненасытного океана, нашедшей и захлестнувшей их всех даже здесь, посреди спокойного устья залива.

Летящие во все стороны и тут же проглатываемые волнами скамейки, отягощённые держащимися за них из последних сил пассажирами, казалось, вообще никак не могли повлиять на тот неукротимый азарт, с каким встречал их вопли единственный остававшийся стоять на ногах человек, одна рука которого, цепляясь за жалкое подобие поручней, лишь каким-то чудом продолжала удерживать его тело в вертикальном положении, зато другая… Ею он махал чуть ли не во все стороны, щедро одаривая мир своим салютующим приветствием, в котором никто не мог разглядеть и намёка на магию, пока растопыренная пятерня вдруг сама не начинала в очередной раз испускать яркий свет от неизвестно откуда бравшейся в ней странной энергии, которая тотчас же снова превращалась в мерцающие языки водного пламени, выстреливаемые страшным колдуном в бушующие позади волны, как из диковинной корабельной артиллерии. После каждого такого залпа те в очередной раз поднимались ввысь и бросали их паром с наплыву вперёд, хотя на тот момент от него уже во многом оставалось лишь жалкое подобие судна, поскольку подобные испытания давались староватой посудине нелегко.

В конце концов, не считая Лагнес, которую в самом начале только каким-то чудом зацепило подтяжками комбинезона за до сих пор державшуюся на корме парома одинокую балку (вокруг которой запуталась ещё и декоративная рыбацкая сеть, натянутая когда-то по всей поверхности крыши), и упитанного престарелого гражданина, нещадно катавшегося вдоль палубы на своём круглом пузе чуть ли не до самого конца этого адского заплыва, опустевший паром явил перед стоявшим у его левого борта неряшливо одетым колдуном ночной пейзаж бескрайнего залива, расширившегося в своих пологих берегах до самого горизонта. Вскоре остатки их судна оказались подхвачены новым морским течением и протянуты им по прибрежной линии далеко в сторону — туда, где в свете холодных магических прожекторов и тени огромных железных исполинов, стоявших на якоре между ними, трудились сотни людей, отгружая в портовые склады последние прибывшие сегодня грузы и готовя отбывающие суда в очередное промышленное плавание.

К тому моменту Лагнес уже какое-то время пребывала почти без сознания, и, когда необычно сильные руки её истязателя оторвали от палубы приличного размера доску, чтобы с её помощью направить уцелевшую часть парома поближе к берегу и таким образом незаметно вывести его к дальнему краю пристани, то её измученной душе оставалось по большей части надеяться лишь на то, что для такой замухрышки, как она, в планах этого повергающего законы магии неуёмного зверя, скорее всего, просто не найдётся хоть сколько-нибудь значительного места. Однако всё же она ошиблась.