Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

Февральская революция была результатом сочетания стихийных беспорядков с отказом в поддержке самодержавию со стороны значительной части элит, и возложить основную ответственность за происшедшее на отдельную личность или общественное объединение невозможно. Нельзя сказать того же об Октябрьской революции. Решающую роль в ней сыграл Ленин как наиболее авторитетный из большевиков, но большое значение имело и участие Льва Троцкого. Ранее Троцкий дистанцировался и от большевиков, и от меньшевиков, но в 1917 году присоединился к Ленину. Он решил, что тот отошел от научно-теоретического марксистского положения о продолжительном периоде «буржуазной демократии», следующем за буржуазной революцией (которой считалась Февральская), и сблизился с его собственной концепцией «перманентной революции»[672]. Троцкий был под стать Ленину и по остроте мышления, и по революционной смекалке. Их обоих отличала огромная уверенность в себе. (Тем не менее во внутрипартийных интригах 1920-х годов его переиграл менее подкованный интеллектуально, но более коварный и еще более жестокий член большевистской верхушки Иосиф Сталин.) Так же, как и для Ленина, внезапный крах царизма стал для Троцкого полной неожиданностью. В марте 1917 года Ленин был в Швейцарии, а Троцкий в Нью-Йорке, вместе с двумя другими видными большевиками — Николаем Бухариным и Александрой Коллонтай, единственной женщиной, вошедшей в состав первого большевистского правительства. Большевики, не уехавшие в эмиграцию, подвергались полицейским преследованиям, поскольку не просто выступали против войны, но и желали победы Германии. Они считали, что поражение в войне ускорит революцию в России[673].

В июле 1917 года проблемой для большевиков стали газетные публикации, утверждавшие, что Ленин — немецкий шпион. Поскольку для приезда в Россию он воспользовался помощью Германии, это обвинение было болезненным, хотя и абсурдным по существу. Кроме того, оно совпало по времени с попыткой некоторых большевиков захватить власть, которую сам Ленин считал преждевременной. В этой попытке к рабочим присоединились двадцать тысяч матросов с военно-морской базы в Кронштадте. В вооруженных столкновениях погибло около четырехсот человек, но в этом случае победа осталась за Временным правительством. Наряду с предположениями о связях с Германией это событие поставило Ленина в опасное положение, и он вновь покинул страну, на этот раз уехав в Финляндию. Троцкий был посажен под арест, а фигура Сталина приобрела дополнительную значимость — на тот момент он был самым высокопоставленным из большевиков, находившихся в России и на свободе[674].

К осени 1917 года большевики получили большинство в Петроградском совете, и их лидером был избран Троцкий. Он рассматривал Совет как наиболее подходящий инструмент революции, способный привести большевиков (в партию которых он официально вступил лишь в августе 1917 года) к власти. Ленинский лозунг «Вся власть Советам!» был придуман им в первую очередь для подрыва доверия к Временному правительству, а не потому, что он разделял твердую убежденность Троцкого в том, что захватом власти должен заниматься именно Совет, а не партия большевиков. Главнейшей заботой Ленина было обеспечить получение большевиками безраздельной власти. На Первом съезде Советов в июне 1917 года, когда большевики еще не имели большинства в этом органе и не побеждали ни на каких выборах, он недвусмысленно дал это понять, неожиданно ответив на чисто риторический вопрос. Один из выступавших спросил, есть ли в существующих условиях хоть одна партия в России, способная взять власть целиком на себя. Он считал отрицательный ответ совершенно очевидным, но Ленин выкрикнул из зала: «Есть такая партия!»[675]. Политической отваге Ленина не вполне соответствовало его личное поведение в преддверии революции — оно было крайне осторожным, впрочем, возможно еще и потому, что он был убежден в своей незаменимости сразу после ее победы. Даже после того, как Временное правительство освободило арестованных в июле большевиков, Ленин задержался в Финляндии еще на несколько недель, все это время письменно убеждая своих товарищей в том, что время вооруженного восстания наступило. В руководстве большевиков не было единого мнения на этот счет, а когда некоторые из них заявили о своем несогласии с таким курсом в прессе, это послужило сигналом правительству о возможности еще одного революционного переворота. Поскольку власти были предупреждены, все большее количество большевиков стало склоняться к мнению, что откладывать захват власти было бы опасно[676].